Виктор Ряхин: «В Норвегии я очень изменился и вырос как музыкант»

В октябре на один из старейших фестивалей классической музыки «Похвала органу» приезжал Виктор РЯХИН. В 1991 году после установки органа в кирхе Архангельской областной филармонии он стал не только первым в городе органистом, но и единственным органным мастером. 13 лет музыкант живет и работает в Норвегии церковным кантором.

— Виктор, все же почему вы оставили Архангельск в том далеком 2000 году?

— Сейчас, спустя много лет, я могу сказать, что это было стремление развиваться даже в каких-то неожиданных для себя направлениях. За все эти 13 лет нам пришлось очень много учиться — я имею в виду всю мою семью. А что касается меня, то я учусь до сих пор, являясь аспирантом Норвежской академии по направлению церковной музыки. Вот по причине поездки в Архангельск пропустил очень важную лекцию…

— Но не могли не приехать…

— Мне всегда очень приятно приезжать в Архангельск, видеть своих друзей, знакомых, орган, на котором я вырос как органист. Это для меня много значит, и надеюсь, что так будет и дальше.

— Когда вы уезжали, имели представление о работе в Норвегии?

— Я знал чисто теоретически, куда еду. В те времена были рабочие места, но имелись очень серьезные ограничения для иностранцев. Так что выбирать не приходилось. Я видел фотографии, мы обменивались письмами по электронной почте, но в том месте, куда отправлялась моя семья, я никогда не бывал. Это другой язык и совершенно другая работа. Церковный органист –- это нечто особенное.

— А почему согласились на это предложение — стать церковным кантором?

— Кантор по норвежским понятиям имеет более высокий статус. Кантор не просто играет на органе, в его работу входят занятия с хором, организация всей музыкальной жизни церковной общины, взаимодействие со священником. Кантор имеет довольно много полномочий, и это довольно трудно.

— Но вы же не принимали их веру?

— Норвежская церковь до сих пор деликатно обходит этот вопрос. По всей видимости, мы придерживаемся одного принципа, что все мы верим в единого Бога. Я не вижу тут особенных проблем быть полезным на этом поприще.

На Западе это крайне редкий случай, чтобы органист играл на органе и был совершенно свободным. Чисто концертных органистов крайне мало. Само существо органной музыки предполагает, что вы не просто знаете, но и чувствуете материал. Все, что мы играем, в той или иной степени пришло из церковной практики.

— Виктор, но наверняка в размеренной, спокойной жизни норвежского церковного органиста не хватает творчества?

— Моя жизнь совсем не безмятежна. В Архангельске было бы спокойнее… Дело в том, что люди, которые намереваются реализовать себя в непривычных, иных условиях, всегда рискуют. Шансы, что не все получится, необычайно высоки, а значит, приходится прикладывать массу усилий для достижения целей. В музыкальном плане за эти 13 лет я существенно изменился и вырос. И я не уверен, что такая возможность мне бы представилась здесь.

— Сейчас очень популярны такие концерты, как «орган плюс»: орган плюс скрипка, орган плюс виолончель… Как вы относитесь к таким программам?

— Орган — инструмент очень контактный и удачно позволяет выявить в других инструментах черты, которые в иных ситуациях используются мало. Мы прекрасно представляем голос в сопровождении фортепиано, но голос в сочетании с органом — это совсем другая музыка, другой статус. Я ко всякого рода контактам с другими музыкантами отношусь очень положительно, и здесь фантазия не имеет никаких границ.

— Как вы относитесь к цифровому органу и фортепиано?

— У меня в церкви есть фортепиано, которое я даже поставил в свой кабинет. Прекрасное цифровое фортепиано, великолепный звук, механика. Но! Когда я играю для публики, я вдруг начинаю замечать разницу. А разница в том, что, воодушевляясь, хочется передать энергию, эмоции, а вот эти эмоции на цифровом фортепиано тоже получаются механические. Это может быть красиво, но не захватывает. Только настоящий инструмент может передать слушателю флюиды. — Давайте вернемся к архангельскому органу. Сейчас вы испытываете те же чувства, ощущения, как и тогда, когда только сели за новенький инструмент?

— Архангельский орган небольшой, у него 28 регистров, у органа в Домском соборе в Риге – 124 … чуть-чуть больше. По форме наш орган не церковный, но это очень хороший и достойный инструмент, с которым интересно общаться. Публике, которая ходит на концерты, полезно узнать, что изначально это была церковь и сегодняшний орган стоит на том же месте, что и в XVIII веке. Я считаю, что это дает нам право ощутить связь времен.

— Вы 13 лет живете в Норвегии, а следите за тем, что происходит в России?

— Безусловно. Мне кажется, что я очень даже в курсе. Когда говорят слово «культура», всем кажется, что сейчас начнутся нудные разговоры, как это важно… И это действительно важно. Кроме стремления заработать люди должны быть интеллектуально, морально, ментально ориентированы. Должна быть какая-то идея, которая говорит: «вот это мы делаем правильно, вот это неправильно». И когда на государственном уровне есть понимание этого вопроса, меня, конечно, это радует.

Однако мой прошлый опыт говорит: «как бы это не осталось это на уровне разговоров».

— Любимое изречение, девиз Виктора Ряхина?

— Много. Назову тот, что приходит в голову: «Когда вода доходит до горла, все начинают плавать».

http://www.bclass.ru

www.principal.su