МАСТЕРА «МЕХАНИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ»

Игорь Сычев

Музыковеды и историки искусства лишь сравнительно недавно обратили внимание на автоматические музыкальные инструменты XVIII-XIX века. Образованный в музыкальном отношении человек испытывал в двадцатом столетии какое-то патологическое отвращение к механической музыке, рассматривая ее как трюкачество, достойное развлекать лишь простую публику. Что касается музейщиков — для них представляла интерес только внешняя сторона самих инструментов — декоративная оболочка. Отношение к старым музыкальным автоматам начало меняться слишком поздно. Большинство их теперь безвозвратно потеряно, уничтожено или обезображено варварской реставрацией. Только недавно специалисты осознали ценность этих механизмов, которые свидетельствовали о творчестве замечательных механиков и музыкантов, их поисках и успехах, о музыкальных вкусах и пристрастиях общества; механизмов, которые позволяют нам окунуться в мир подлинных звуков давно ушедших эпох.

Музыкальные автоматы были известны в России еще, по крайней мере, со времен царя Алексея Михайловича. В начале XVIII века в Северной столице большой популярностью пользовались часы «с музыкальною игрою». Интерес этот постоянно усиливался и достиг апогея к началу девятнадцатого века. Часы с карильонами или механическими органами привозили из стран Западной Европы иностранные торговцы. Так, например, в 1765 году для Китайского дворца в Ораниенбауме были куплены в числе прочей мебели «бюро дубовое с индийским деревом сер-папье с часами, украшенными атрибутами наук, механизм на 15 дней, с колокольчиками и 15-ю ариями». В 1774 году в Царскосельский дворец были привезены «часы с флейтраверсовою игрою». Прибывавшие для Екатерины II с начала 1780-х годов обозы с мебелью знаменитого мастера Давида Рентгена содержали и напольные часы, снабженные великолепными музыкальными автоматами работы механика П.Кинцинга.

На рубеже XVIII-XIX веков в Петербурге и Москве началась своеобразная «эпидемия» всеобщего увлечения музыкальными часами и механическими органами. Столичные газеты пестрели объявлениями об их распродажах и розыгрыши в лотерею. Встречались прозаически бытовые предложения, как, например, то, когда отъезжающим купцом Петром Трофимовым продавались «прочной работы органы, кои играют 12 штук, красного дерева стол и дойная корова». Автор объявления — человек сугубо практический, хозяйственный, однако и он не отрывался от моды, — и в его доме был механический орган.
Часто «играющие часы» привозили с собою часовщики-иностранцы, работающие в России, но выезжавшие периодически на родину (как правило, они уезжали из Петербурга весной, с началом судоходства в заливе, и возвращались обратно осенью). О качестве привозимого товара свидетельствовали знаменитые имена часовщиков — в России были особенно на слуху англичане Элликот и Нортон. Когда похвастаться известным именем не приходилось, объявляли другие достоинства часов — большое количество записанных на его валиках мелодий или даже перечисляли особенно модные пьесы, благодаря чему мы узнаем о музыкальных пристрастиях того времени: «Превосходной работы флейтные часы, которые играют 8 штук, а именно, Гейденя Сонату, Полонез и Трио, Квартет из оперы Доктор и Аптекарь, Ритадивертисмент, Увертюр из Ефигении, победу масонов, ария Тарка, 4 акт из Оп. Дидона и Рондо…».
Встречались и часы, играющие «русские песни» или «русские арии». Причем иногда часы эти объявлялись выполненными за рубежом: «Часовщик Огюст Мартень … имеет честь объявить Почтенной Публике, что у него продаются разных сортов часы: Берлинские стенные с флейтами, к ним 13 валов, самой лучшей работы, играют разные пиесы, как Французские, так и Русские арии…»; «…у мастера Иона продаются стенные часы, которые играют разные Русские и Немецкие арии»; «…продаются с уступкою противу самим продавцом заплаченной цены, большие красного дерева стенные часы с огромною музыкою, заключающую в себе русские песни, контртанцы, дуеты и проч….»; «продаются отменной работы часы с флейтами, в коих находится 14 валов и которые разные театральные штуки и русские песни играют…».
Трудно представить, чтобы в Англии или Германии изготавливали часы с валиками, ориентированными специально на русского слушателя. Скорее всего, привозные часы дополняли новыми валиками, изготовленными непосредственно здесь. Мастеров, способных выполнять такую работу, в Петербурге было множество: «… в доме купеческой жены Масловой продается у инструментального мастера Вита новый орган, он же починивает старые и наколачивает валики»; «Буде кому угодно купить новые органы с 6-ю переменами и двумя валами, тот может таковые найти у токарного мастера Вахтера, живущего в Большой Мещанской…. Он же делает новые и починивает старые валы для органов или для часов с курантами». Еще задолго до конца столетия, в 1762 году некий безымянный петербургский мастер изготовил «2 валовые колеса» за сто рублей к имевшимся к комнатах императора Петра III часам «с гарфовою игрою», т.е. снабженным музыкальным механизмом с одной или несколькими цимбалами.

С 1760-х годов строительство и конструирование музыкальных машин в России развивалось по нарастающей. Если сначала мастера, работавшие в этой области, еще были безымянны, то в 1770-е годы мы обнаруживаем в одном только Петербурге двух мастеров, а в 1790-е — более десяти.
Одним из самых известных создателей «механической музыки» в Петербурге был органный мастер Габран, немец по происхождению, настоящее имя которого Иоганн Габрахан. По приезде в Россию им, вероятно, были учтены симпатии местной публики к французам и фамилия стала произноситься на французский манер «Габран». В 1780-90-е годы мастер прославился работой своих органов, клависинов и клавиорганов, которые приобретали даже для Высочайшего императорского двора. Но, кроме того, Габраном был создан и ряд автоматов, играющих «русские песни с вариациями». Подобные же музыкальные инструменты изготавливали часовщик Иван Федорович Шиленский, органные и инструментальные мастера Август Маски, Отто Вахтер, Вит, Ион и другие. Ассортимент их продукции был очень разнообразен — от ручных органчиков (то есть шарманок) и миниатюрных серенадок (музыкальных шкатулок) до больших механических органов.
Но самый заметный след в деле конструирования музыкальных машин оставил Иоганн Георг Штрассер, петербургский механик и часовых дел мастер. Уроженец небольшого городка Бадена, что близ Вены, он приехал в Петербург в конце 1770-х годов и работал здесь до самой смерти, наступившей в 1815 году. За эти годы им было создано несколько больших органов, каждый из которых представлял собой хитроумную механику, воспроизводящую сложнейшие музыкальные пьесы и заключенную в роскошные футляры. На Штрассера работали лучшие столичные мебельщики, бронзовщики и органные мастера, в том числе упоминавшийся Габран. По заказу императрицы к 1792 году под его руководством были построены напольные часы-секретер, высотой около трех метров и снабженные механическим органом, играющим двенадцать пьес (Моцарт и Гайдн). Екатерина II преподнесла часы своему любимому внуку в день его бракосочетания 28 сентября 1793 года (находятся в Гос. Эрмитаже).
Еще двое аналогичных часов, но менее сложной конструкции, были заказаны Штрассеру для императора Павла I к 1798 году и установлены в Михайловском замке (одни из них сейчас в Павловске, другие в Гос. Эрмитаже). Но самое замечательное произведение Штрассера — так называемый Механический оркестр или «Штрассеровы часы», строившиеся в течение восьми лет и законченный в 1801 (сейчас находится в Гос. Эрмитаже). Это огромное сооружение в виде храма (высота около четырех метров) с колоннами и фронтоном из красного дерева с золоченой бронзой. В центре — часы и окно с огромным маятником (весом 43,65 кг). В корпусе этого сооружения заключен музыкальный инструмент — единственный в своем роде механический орган, сочетающий в себе два оркестра, обеспечивающих богатство и полноту звучания («I оркестр: Viola di Gamba в 12 футов; флейты в 12 футов; флейты в 8 футов; флейты в 4 фута. II оркестр: флейты в 12 футов, Vox humana в 8 футов; Fugara в 8 футов»). Орган приводился в движение четырьмя гирями (около 60 кг каждая), которые должны быть предварительно подняты. Музыка записана на съемных деревянных валиках (длиной 127 см), каждый из которых играет в течение восьми минут. Первоначально было записано тринадцать валиков. Первый из них — увертюра из Волшебной флейты Моцарта, на других — разные фрагменты из произведений Моцарта, Гайдна, а также венского пианиста и популярного для своего времени композитора Антона Эберла, жившего в эти годы в Петербурге и написавшего пьесу специально по заказу Штрассера. «Неподражаемое согласие и приятность тонов есть отличительное достоинство сего механического концерта, — писал П.Свиньин в 1821 году, — особливо в адажиях, играют, кажется, вместе первейшие в свете виртуозы; гармония, кажется нисходит с небес».
В истории каждого музыкального автомата, создававшегося как неповторимое произведение, есть что-то мистическое: про них сочиняли легенды, с ними происходили невероятные события, странные случайности и совпадения. По некоторым источникам, «Механический оркестр» должен был занять место в строившимся Михайловском замке, также, как и две предыдущие работы Штрассера. Однако, в 1801 году, после смерти Павла I, он оказался не востребован. Мастеру, вложившему в работу все свое состояние, не оставалось ничего другого, как разыграть его в лотерею. Но и здесь ему повезло не сразу. Более двух лет Штрассеру не удавалось заинтересовать публику настолько, чтобы продать достаточное количество лотерейных билетов. С этой целью ему пришлось издать брошюру, посвященную Оркестру на четырех языках и устроить множество концертов, в том числе в Москве, что было сопряжено с невероятно сложными перевозками. Наконец, все билеты были раскуплены, и 4 мая 1804 года лотерея состоялась, однако выигрышный билет никто не предъявил…
Здесь уместно вспомнить романтическую легенду, которая воспроизводилась разными источниками на протяжении XIX века, обрастая все новыми подробностями. Суть ее в том, что некий молодой офицер, направляясь в свою часть, остановился в городе Либаве в доме у «доброй старушки» бедной вдовы пастора Герольда, которая не хотела принимать от него никакой платы, но взяла «на память» лотерейный билет, купленный офицером в Петербурге за пять рублей.

Через некоторое время вдова, обремененная житейскими невзгодами, обнаружила, что билет (который «долго лежал у ней за зеркалом без всякого внимания, был истаскан и полуизорван детьми») выиграл в Петербурге часы стоимостью в шестьдесят тысяч рублей.
Уже не из легенды, а по архивным источникам было выяснено продолжение этой истории. В начале 1805 года Анна Герольд (реальное историческое лицо, вдова пастора лютеранской церкви св. Петра в Петербурге Якова Мартина Герольда, умершего в 1782 году), приехав в Петербург и проявив неожиданную склонность к коммерческим авантюрам, решила устроить новый аукцион. Однако император Александр I опережает ее, выкупив часы за двадцать тысяч рублей с выплатой пожизненного пенсиона.
Александр, никогда не отличавшийся страстью к музыке, приобрел Механический оркестр не для себя. Часы предполагалось отправить в числе дипломатических подарков с Китайским посольством, возглавляемым графом Ю.А. Головкиным. Было ли это осуществлено или что-то этому плану помешало — мы не знаем. Посольство, как известно, не было принято китайской стороной и вернулось обратно, а подарки оказались невостребованными. После этого случая Оркестр не покидал стен Императорской резиденции.
Распространению вести о замечательном изобретении механика Штрассера в немалой степени способствовал его друг — придворный врач Павла I и большой ценитель музыки — доктор Доппельмайер. Еще до того, как Оркестр был окончательно готов, в одном из лейпцигских изданий была опубликована его статья, посвященная «штрассерову произведению». По словам Доппельмайера, иностранцы, посещавшие мастерскую Штрассера и знакомившиеся с работой его органа, приходили в неописуемый восторг и признавали, что «создание такого совершенного произведения стало возможным только благодаря гению и терпению мастера».

Распространившаяся за рубежом слава Штрассера не давала покоя другим механикам. Братья Шерцингеры — Андреас, Иоганн, Лукас и Мартин — решили повторить его произведение. Приехав в Петербург из австрийского Бадена (также как и Штрассер), они взялись за дело в конце 1800-х, а в 1817 году, появилось на свет их детище — еще один музыкальный исполин, играющий музыку Гайдна, Моцарта, Керубини, Фоглера, Мегюля, Козловского и Винтера. История «шерцингерова» оркестра поразительно напоминала судьбу произведения Штрассера. Они назывались одним и тем же именем — Механический оркестр, изготавливали тот и другой в течение восьми лет, обоих пришлось разыгрывать в лотереях. Билет, выигравший «Шерцингера», оказался также далеко от Петербурга — но не в Либаве, а в Риге.
В обстановку императорского дворца «шерцингеров оркестр» попал после нескольких частных владельцев. Спустя некоторое время после лотереи, состоявшейся в 1819 году, оркестр был куплен у неизвестного лица обер-егермейстером Императорского двора Д.Л. Нарышкиным за 40.000 рублей. В 1841 году его вдова Мария Антоновна пыталась продать его Николаю I всего за 10.000 рублей, но получила отказ и поставила Оркестр на аукционный торг. В том же году он был приобретен обер-камергером Д.П. Татищевым, который вскоре умер, завещав все свое имущество, в том числе и орган, императору. Шерцингеров оркестр был сначала установлен в Зимнем дворце, затем перевезен в Гатчинский дворец, где с 1851 года услаждал слух Николая I, затем Александра II, Александра III и соответственно всех членов их семейств.
В отличие от Штрассерова оркестра, для которого был изготовлен всего один дополнительный валик с маршем из оперы «Тангейзер» Р. Вагнера (в 1861 году), для гатчинского органа новые валика заказывали неоднократно. Так в 1846, 1848 и 1852 годах по выбору супруги Николая I императрицы Александры Федоровны были записаны русские песни, Голубая мазурка, две пьесы из оперы «Гугеноты» Мейрбера, Ломбардский марш, полька. Александр II, судя по репертуару, заказывал музыку для органа сам — это были, главным образом, полковые марши.
Мастера музыкальных машин производили не только монстров, подобных двум описанным, создание которых являлось, по сути, способом самовыражения — быть первым и лучшим. Основной объем продукции Штрассеров, Шерцингеров, Винтергальтеров составляли прозаические органы-автоматы, предназначенные для установки в «злачных места» — трактирах, гостиницах и ресторациях.
В Москве такие машины изготавливали знаменитые мастера Блессинг и Бруггеры. Мартин Блессинг и братья Бруггеры, родом из Шварцвальда, завели собственное дело в 1800 году. Сначала они делали только шарманки. В 1818 году Блессинг вернулся в свое отечество, а заведение перешло целиком к Бруггерам, которые под влиянием успехов Штрассеров и Шерцингеров занялись разработкой органов-автоматов. Однако известность их фирма приобрела не при них, а при их приемниках. Ими стали сын одного из братьев Егор Егорович Бруггер и вступивший в долю один из учеников братьев Егор Матвеевич Фуртвенглер. «После прилежных изысканий, — писали о них в газетах, — они усовершенствовали дело до такой степени, на какой оно никогда не бывало за границей». Усилия их скоро оценили по достоинству: на Выставке российских мануфактурных изделий 1835 года они получили серебряную медаль, а на выставке 1839 — золотую. К 1841 году ими было изготовлено сто двадцать семь больших механических органов. Один из них сохранился в собрании Эрмитажа, еще два — в Музее музыкальных инструментов.

Серьезным ударом для всех мастеров этой профессии явилось распоряжение обер-полицмейстеров обеих столиц 1843 года. Оно гласило о воспрещении иметь в общих комнатах трактирных заведений и гостиниц механические органы. По мнению властей, такое запрещение должно было предотвратить распространение «разврата и буйства, творимых в этих местах». Была ли от этих мер какая-либо польза, — история молчит, но причиненный вред оказался явным. По словам современников — «органные мастера, питающие в Петербурге и Москве несколько десятков семейств, должны разориться, а работники их пойти по миру».
Тяжело отразилось это время на фабрике Бруггера и Фуртвенглера. С 1841 по 1860 ими было изготовлено всего четырнадцать органов. Еще хуже пришлось мелким производителям, каковыми являлись, например, потомки Иоганна Георга Штрассера — сын Фома, внуки Иоганн и Александр.
Фома Иванович Штрассер после смерти отца числился придворным механиком и отвечал за состояние музыкальных автоматов в императорских дворцах, из которых наибольшего внимания требовал Механический оркестр работы отца. Но он занимался и конструированием собственных органов. Один из них был куплен Александром II уже у вдовы Фомы Ивановича и в 1864 установлен в царскосельском Екатерининском дворце. Новым усовершенствованием конструкции было «введение, — по словам М.Ю. Виельгорского, — в инструмент фис-гармоники, придававшей приятный тон в некоторых пассажах».
По-видимому, распоряжение 1843 года нанесло благосостоянию Фомы Штрассера ощутимый урон, от которого он так и не смог оправиться. Он умер в крайней нужде, не дождавшись лучших времен, в 1855, оставив вдову, четырех сыновей и семь дочерей. Двое из сыновей пошли по стопам деда и отца.
Новая эпоха конструирования музыкальных машин началась в России с 1870-х с имени уже упоминавшегося Блессинга. Уехавший в 1818 году Мартин Блессинг, завел дело по изготовлению механических органов в Германии. В 1870-е годы в Москву вернулся уже его потомок — Губерт Блессинг. Здесь он начал разработки по конструированию оркестрионов — машин, имитирующих игру полного оркестра — с духовыми, струнными и ударными инструментами. Продолжил дело его сын совместно с часовым мастером Мозером.
На Московской мануфактурной выставке 1882 года фирмой «Мозер и Блессинг» был представлен на обозрение публики «концерт-оркестрион», поражавший своим фантастическим видом и громадными размерами. Кроме органа, барабанов, всевозможных духовых инструментов, в его конструкцию входили рояль и фисгармония. Все это приводилось в движение мощным паровым двигателем.
Но, как известно, развитие звукозаписывающей техники не остановилось и на этом достижении. Появлялись все новые талантливые механики, открывались новые технологии. В конце XIX века были изобретены пионола, трифонола, вельте-миньона — компактные аппараты, дешевые в производстве и удобные в использовании. А об огромных музыкальных монстрах забыли…

http://www.irms.ru

www.principal.su