Инструмент-оркестр

В конце февраля исполняется 8 лет самарскому органу.

Его «хозяйка», органистка Людмила Камелина, отмечающая в этом же месяце свой юбилей, и хранитель, Юрий Савельев, сравнили инструмент с живым существом и рассказали о его здоровье, душевном и физическом.
«Он и солист, и партнёр»

К концерту по случаю дня рождения своего и органа Людмила Камелина шьёт новое платье.

— Я очень уважительно отношусь к «королю инструментов», — объясняет тщательную подготовку к юбилею заслуженная артистка РФ. — Мы нашли друг друга, как музыканты однажды находят «свой» инструмент, умея играть на нескольких. Возможности самарского органа позволяют мне делать всё, что я считаю интересным. Очень люблю современную музыку для органа, ведь этот инструмент для современной музыки — кладезь возможностей, он заменяет целый оркестр. Но люблю играть и старые вещи. В старинной музыке каждый раз находишь что-то новое. Это как старое украшение с новой блузкой — оно «играет» по-новому, появляется новое тепло. Мои друзья, не музыканты, после концерта, где я играла только Баха, сказали, что им не было скучно слушать произведения одного и того же композитора. Я и для себя открыла — с другими композиторами прошедших веков так не получается. Великий Бах — один из немногих композиторов, которого можно слушать весь концерт — так невероятно широк диапазон чувств его музыки, философская глубина. Благо, у нашего органа хороши и тембр, и звук. И он действительно как живое существо — может быть на сцене и солистом, и «партнёром» — голоса, оркестра или ансамбля.

Красоту и мощь звука самарского органа уже оценили многие великие музыканты мира. Один из последних концертов на сцене самарской филармонии дал органист собора Нотр Дам де Пари Оливье Латри, выступивший в цикле «Органные столицы мира». А создатель этой программы, ставшей визитной карточкой культурной Самары, — Людмила Камелина. В прошлом музыкальном сезоне она стала победителем конкурса «Культурный герой года» в номинации «Художественное явление». Почти двадцать лет Людмила Камелина, ставшая нашей землячкой пять лет назад, играет на органе, освоила и «попробовала» множество инструментов европейских залов и церквей, но, по её словам, каждый раз с трепетом приближается к инструменту.

Своё благоговение перед «королём инструментов» некоторые музыканты мира выражают, снимая перед ним обувь и босиком играя на ножной клавиатуре. У Людмилы — особая обувь. Она из такой тонкой кожи, что пальцами ног органистка чувствует нижнюю клавиатуру так же, как пальцами рук верхнюю. А изменения в «настроении» инструмента замечает, едва прикоснувшись к клавишам. Впрочем, хандрит орган или нет — посетители филармонии не услышат. Звук, «бродящий» по залу, будет в зависимости от температуры в помещении лишь чуть ниже или чуть выше обычного.
Послушать сердце, посчитать «рёбрышки»

Чтобы орган не заболел какой-нибудь серьёзной болезнью, Юрий Савельев, органных дел мастер, часто проводит профосмотр.

— Несмотря на свою монументальность орган очень хрупкий инструмент, — уверяет он. — 3500 его труб и трубочек диаметром от нескольких миллиметров до полуметра звучат благодаря особой «смятости» их верхушек. Трубы сами по себе очень мягкие, сделаны из сплава нескольких металлов. В каких пропорциях — секрет фирмы «Рудольф фон Беккерат», мастера которой возвели по всему миру более трёхсот инструментов, пять из которых звучат в России — в Самаре, Краснодаре, Кондопоге, Сочи, Санкт-Петербурге. Самые большие — басовые трубы длиной до шести метров — видны зрителям. (Кстати, замечали, что фасад органа выполнен в стиле самого здания филармонии?) Остальные — за сценой, стоят на высоте до десяти метров. У органа 52 регистра — это значит, что одна нота звучит одновременно в 52 октавах.

Много это или мало? Скорее, «золотая середина». В США есть орган, имеющий 30 тысяч труб и 790 регистров. Для маленького помещения самарской лютеранской кирхи хватает и трёх регистров. «Сердце» любого органа — тихо работающий электромотор, он — прямо за сценой. «Лёгкие» инструмента — меха, нагнетающие воздух в трубы. Его «рёбра» — сами трубы. «Кровеносная система» — кабель, соединяющий пульт, за которым сидит органист, с мотором. Как-то один из маленьких хористов, наступив на кабель, вывел из строя орган на несколько месяцев, пока немецкие специалисты не выяснили причину остановки инструмента — в самом маленьком проводке переломилась позолоченная шпилька, которую и в лупу с трудом можно было разглядеть. Большая неприятность для органа — излишняя сухость или излишняя влажность. Почти катастрофа случилась несколько лет назад, когда прорвало пожарный водопровод. Благо, особая пропитка ели, дуба и ясеня, лак, которым покрыт орган, воду не пропустили. Есть ещё одна напасть — мыши. Именно эти враги съели в сочинском органе тканевые прокладки. Нехорошая болезнь — пыль, оседающая на трубах и забивающаяся внутрь. В западных органных залах и храмах держат постоянную температуру для того, чтобы орган не портился. Но 18 градусов в зале — и наши зрители разбегутся от холода. Поэтому температуру внутри органа поддерживает кондиционер. И наш орган звучит великолепно.

Инструмент на века

Говорят, что лев, сидящий наверху самого знаменитого в мире органа голландского города Хаарлема, подмигивает, когда его «повелитель» доволен исполнителем. Этому инструменту более двухсот лет, и на нём играл великий Моцарт. Самарский орган не настолько знаменит. Но наш инструмент занимает среди «новоделов» одно из достойных мест в Европе и прослужит века. Его голос, обращённый в вечность, пробудит в земляках высокие чувства, принесёт в их сердца умиротворение и покой. А рождение легенд, связанных с «королём инструментов», — всего лишь вопрос времени.

АиФ Самара

www.principal.su