ВЗГЛЯД С ДРУГОЙ СТОРОНЫ: ИСКУССТВО ДОБРА

Вадим Квачев

На Малой Грузинской, в пятнадцати минутах ходьбы от метро Баррикадная, стоит самый настоящий католический собор. Вид у него величественный, поражающий взгляд, особенно среди сравнительно невысоких домов окружающих его улочек. Здесь, в величественном зале собора, проходят благотворительные концерты духовной классической музыки, знакомые многим москвичам. Здесь же находится фонд «Искусство Добра», который эти концерты и организует.

Мы встретились с представителями благотворительного фонда, чтобы понять, как работает и чем живет благотворительность в Москве, с какими проблемами сталкивается, как смотрит на мир и что делает для общества.

На наши вопросы отвечали президент фонда Валентина Новаковская и специалист по связям с общественность Ольга Щедрина.

– Расскажите, как все началось? С чего начинался фонд?

– История фонда очень тесно связана с историей этого собора. Храм пережил тяжелые советские времена и был восстановлен и открыт для верующих только в 1999 году. Тогда я осознала, что нужно, чтобы этот храм жил, чтобы здесь играл орган, святая музыка. Напротив собора есть консерваторское общежитие, и студенты очень часто приходили и спрашивали: «Может, у вас какая-то работа есть? Какая-то возможность поиграть?». Уже тогда нам хотелось найти хоть какую-то возможность помочь молодым музыкантам. Таким образом пришла мысль создать благотворительный фонд. Мы сотрудничаем с собором, здесь наш фактический и юридический адрес, у нас хорошие отношения с руководством собора и, естественно, мы в какой-то степени зависим от них. С другой стороны, наш фонд это все-таки независимая общественная культурная организация, мы занимаемся организацией концертов, фестивалей, даже крупныех международных проектов, образование и экскурсии, конкурс молодых органистов, курсы. У нас нет ни особых помещений, ни условий, но тем, что у нас есть, мы делимся.

– Получается, что преимущественно вас поддерживает собор в создании фонда?

– Практически, собор нас поддерживает только в том плане, что нам здесь выделены помещения, где мы можем работать и доступ к органу. С другой стороны, это все-таки сотрудничество, потому, что нам собор поручил надзор за этим инструментом, техническое обеспечение. На самом деле, мы сами собору очень многим помогаем.

– А было ли сотрудничество с государством?

– Мне трудно ответить положительно на этот вопрос. Даже когда мы обращались с тем, чтобы нас поддержали хотя бы в плане рекламы, выделили площади, помощи мы не получали. Но у нас неплохо налажено сотрудничество с посольствами западных стран. Благодаря этому у нас здесь играли очень известные люди, можно сказать, все наиболее известные в мире органисты на этом органе играли.

– Насколько я понимаю, вы взаимодействуете с аналогичными фондами в других странах. А что касается бизнеса, есть какое-то сотрудничество?

– С бизнесом у нас нет никаких контактов. Мы зарабатываем на себя сами и тем, чем можем, делимся с другими. Мы помогаем, если нужна, например, молодым талантам помощь на образование или даже устроить концерт за рубежом, помогаем детским приютам. У нас фонд домашний, можно сказать, семейный. Поэтому мы очень мобильны, и если в нашем творческом коллективе рождается какая-то идея, мы можем ее осуществить в очень короткое время. У нас работается спокойно потому, что мы не связаны ни с обязательствами, ни с грантами, когда нужно отчитываться. Мы не испытываем никакого давления.

– И вы сознательно не участвуете ни в каких конкурсах на гранты?

– Нет, сознательно не участвуем.

– Как бы вы считаете: фонд выполняет свои задачи?

– Мне трудно однозначно на этот вопрос ответить. Мне было бы любопытно послушать ответ людей, которые вокруг нас. Я бы хотела услышать, как люди со стороны оценивают нашу работу, в том числе наши слушатели.

– Расскажите о том, какие сложности возникают в работе фонда?

– Мы живем так, как живут люди бедные. Богатый человек не думает о том, хватит ли ему завтра на хлеб. А нам постоянно об этом нужно думать. Я постоянно думаю, хватит ли нам средств, чтобы в конце месяца выплатить людям зарплату; можем ли мы кому-то еще помочь или не можем? Поэтому мы очень хорошо понимаем нуждающихся людей. Когда к нам приходит человек, мы сначала думаем, куда бы его направить. Потом уже думаем, что мы сами можем ему дать.

– Кто к вам обращается за помощью?

– Разные люди. В основном, конечно, музыканты. Вообще, мы приходим к выводу, что чаще всего другим людям помогают фонды бедные. Может быть, это помощь и не баснословная, но конкретная. У нас социальное благо, которые мы даем, связано не только с материальной помощью. Мы даем образование и просвещение. Есть много людей, которые не знают, что такое тот же «Реквием» Моцарта. Мы считаем, что, конечно, можно решать проблему, постоянно давая деньги, например, приютам. Но важно заниматься и воспитанием общества, чтобы оно осознавало проблему сиротства.

– Как вы считаете, сегодня благотворительность по-прежнему актуальна?

– Сейчас особенно видна разница между богатством богатых людей и бедностью бедных. И людей нуждающихся очень много. В этой ситуации обязательно нужны фонды или просто люди, которые заметят нуждающихся и смогут выразить их потребности. Именно по этой причине появляются благотворительные фонды, которые могут во всеуслышанье заявить, что такие люди есть. Конечно, в этой ситуации государство должно больше внимания уделять благотворительным организациям. Сегодня поддержки и помощи благотворительным организациям нет даже на уровне законодательства.

– С чего бы вы посоветовали начать человеку, который решил заняться благотворительностью?

– Человек, который хочет заняться благотворительностью, должен остро ощущать чью-то боль. Он должен знать, для кого он будет что-то делать. И, конечно, прежде всего нужно найти единомышленников.

– Сложно ли вообще начать заниматься благотворительностью?

– Я думаю, всегда по-разному. Но если это искренне, то вы быстро обрастете кругом людей, которые хотят быть вместе с вами.

Если сравнивать с бизнесом, то работать намного комфортнее. Даже бизнес стремится часто зарекомендовать себя благотворителем, не может без этого. Ну а тот, кто постоянно занимается благотворительностью, по определению себя чувствует человеком. Конечно, работать сложно. Здесь нет графиков и планирования, все сыплется буквально с неба. Бывает, что работаем по двадцать четыре часа без перерыва.

Когда я разговариваю с людьми, работающими в бизнесе, я понимаю, что это совсем другой стиль жизни. Нужен обустроенный офис, кожаные диваны, внешний лоск. Когда ты в благотворительности, тебе не нужно этого. Ты знаешь, что у тебя никогда не будет таких доходов, но они тебе и не нужны.

Здесь нет спешки и постоянной погони за прибылью. Нет здесь, строго говоря , даже билетов на концерт – они называются «рекомендуемыми взносами». Напротив, атмосфера подлинной благотворительности, которая только подкрепляется доносящимися снизу звуками службы и органа, производит глубокое впечатление. Как производит глубокое впечатление и искренность сотрудников фонда. Наш визит мы завершили посещением проходившего в этот вечер в соборе концерта, где исполнялся «Реквиема» Моцарта, и, проникаясь духовной музыкой, осмысливали взгляд с другой стороны: на мир, на человека и на бизнес.

Иллюстрация Полины Сарафановой

http://hungryshark.ru

www.principal.su