Вариации для органа. Концерт виолончелиста Александра Князева в Московском доме музыки

Александр Князев. Фото предоставлено пресс-службой ММДМ

Будни Александра Князева – до сотни концертов в год, запись дисков и подготовка новых программ. Публика знает, что это “тот самый Князев”, который прославился как виолончелист, а затем – уникальный случай – и как органист.

– Почему после виолончели еще и орган?

Александр Князев: Это был серьезный шаг – заняться новой специальностью в 26 лет. Начал для удовольствия, потом понял: это серьезно. Я испытывал огромный интерес к музыке Баха, и орган с детства манил звуком и возможностями: для полифонии это лучший инструмент. Но это заблуждение, что я разочаровался в виолончели. Просто хотелось играть Баха больше, чем я мог бы играть его на виолончели.

– Упражнение в органной виртуозности?

– Лучшее сочинение для этого – “Музыкальное приношение” Баха в переложении Жана Гийю для органа. Гийю – величайший органист, а “Музыкальное приношение” – самое виртуозное произведение для органа, какое только может быть. Представьте, он задумал его исполнить 15-летним подростком: “Если я это выучу, то смогу сыграть абсолютно все”. И он это сделал.

– Но у органиста гораздо меньше возможностей выйти к зрителю – не везде есть орган.

–  Наоборот, меня даже не хватает, чтобы играть еще больше произведений. Хотелось бы сыграть немецкую романтику – цикл Брамса, замечательные сонаты Мендельсона, одно из самых ярких романтических произведений в музыке сонату Ройбке. Каждый год ко дню рождения Баха 21 марта в Москве в Католическом соборе устраиваю гала-марафон: два с половиной часа звучит гениальная музыка Баха. Прошлый год был ознаменован выпуском альбома “18 лейпцигских хоралов”, записанного на органе Домского собора в Риге. Этим летом японская фирма “Octavia” выпустит “Гольдберг-вариации”, записанные мною на историческом органе Андреаса Зильбермана в Страсбурге. “Гольдберг-вариации” я исполнил во многих городах России, на потрясающем французском органе “Керн” в Мариинке-3 в Санкт-Петербурге, а также на одном из лучших органов в России в Кафедральном соборе Калининграда. В этом году запланированы мои концерты в нескольких городах Франции, на органном фестивале в Иерусалиме, в Мюнхене, в Токио. Следующий проект – последнее произведение Баха “Искусство фуги”.

– Говорят, вы единственный в России органист, играющий Баха наизусть?

– Боюсь, что я вообще первый органист в России, кто стал играть на органе без нот. А ведь это ощущение свободы должно быть при игре на любом инструменте.

– Есть в России органная публика?

– Она великолепна! Есть города, куда можно приезжать каждый год и играть в сезон три, четыре концерта, и всегда аншлаг. В Екатеринбурге каждый год проходит Баховский фестиваль, где я играл как органист и виолончелист. Отличная публика в зале Казанской консерватории. У нас орган никогда не был культовым инструментом, как на Западе, именно поэтому интерес к нему сейчас огромный.

– Не скучаете по виолончели?

– Виолончели в моей жизни не стало меньше, а органных концертов – гораздо больше. Я еще начал выступать как пианист, но это уже другая история.

– Живете на износ?

– Почему же? Занимаюсь любимым делом, замечательно себя чувствую.

– Расширяя свой виолончельный репертуар, вы очень помогли коллегам.

– Сочинений для виолончели не так много. Но во всех моих транскрипциях я свято соблюдаю принцип – не менять ни одной ноты. Исполняю всего скрипичного Шуберта, 5 скрипичных сонат Бетховена. А в прошлом году я исполнил Крейцерову на виолончели во Франции – это было триумфально: никто не думал, что она и на виолончели может так хорошо звучать. Тут ведь не только вопрос техники, надо звучать на том же накале. Самое сложное – Моцарт. Он предполагает прозрачность, а на виолончели ее достичь трудно. Я исполняю одно из лучших его произведений – Концертную симфонию для скрипки и альта: вместо альта, разумеется, на виолончели.

– Почему бы для расширения репертуара не обратиться к недавно написанной музыке?

– А я немало ее играю: Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна, Хиндемита, Шнитке, редко исполняемый концерт Бриттена. В моем репертуаре концерты Сэмюэля Барбера и израильского композитора Беньямина Юсупова, Игоря Райхельсона и Алексея Рыбникова, Жана Гийю, Бориса Чайковского. Только за последние три года я представил премьеры шести концертов! Так что дань ХХ веку я отдал, хотя не могу сказать, что эта эпоха любимая. В конце концов, “Вариации на темы рококо” Чайковского – великое произведение, и оно не виновато, что его заиграли на конкурсах. И потом, разве классно исполнить знаменитое произведение это хуже, чем выучить Штокхаузена? Я так не считаю. Для меня Бах, Моцарт и Бетховен – непреходящие гении, и я нахожу в них так много, что можно всю жизнь черпать из этих неиссякаемых источников.

Лейла Гучмазова, “Российская газета”

http://fanplanet.ru

www.principal.su