Церкви бьются за орган

Московский Комсомолец № 25813 от 3 декабря 2011 г.
Кому в итоге будет принадлежать уникальный “Зауэр”?

…Пожалуй, впервые в российской истории вокруг конкретного инструмента — органа немецкой фирмы Вильгельма Зауэра 1898 года — закипели нешуточные страсти. Оказалось, что “Зауэр”, стоящий на охране Москвы как памятник художественного наследия, по факту абсолютно никому не принадлежит, что может угрожать его сохранности. “Летучий голландец” наоборот: в реале есть и неплохо играет, а по документам “такого не числится”. За право обладания им сегодня бьются две лютеранские общины. “МК” попытался корректно разобраться в непростой ситуации, возбудившей музыкальную общественность.

Сначала несколько слов о самом органе — в чем, собственно, его уникальность. Без преувеличения, этот небольшой инструмент (33 регистра; свыше 2000 труб) с точки зрения витиеватости судьбы является самым знаменитым в России (о чем «МК» писал в 2001-м). Ведь послереволюционные 20–30-е (да и последующие) годы XX века стали для органного наследия роковыми: десятки инструментов сдавали в лом, просто выкидывая из бывших церквей. Их след не обнаружен и поныне. «Зауэру» (в переводе — «кислый») повезло. Лютеранская «материнская» церковь Св. Михаила в конце XIX века заказала его в Германии, выплатив сумму около 7–9 тыс. рублей. Собрали во Франкфурте типично романтический инструмент с мягким, массивным звучанием. В качестве «изюминок» — редкая ныне пневматическая трактура (импульс от клавиш идет по извилистым свинцовым трубкам), а также характерный изгиб самых длинных, 5-метровых труб (из-за ограничений по высоте в церкви Св. Михаила).

В 1928-м церковь (она располагалась в Немецкой слободе) закрыли, причем стены частично «вошли» в новую конструкцию одного из корпусов ЦАГИ. Орган же перенесли в бывший Донской монастырь, смонтировав в Первом московском крематории (кстати, сам крематорий тоже вырос «из стен» недостроенной церкви Св. Серафима Саровского и преподобной Анны Кашинской). Там он и простоял до нового времени, провожая сограждан в последний путь. Замолк в 1972-м, доведенный до ручки: холод, сырость и сажа сделали свое дело. Наступило новое время — крематорий отошел к православной церкви, и завязалась война за инструмент между лютеранской общиной и ритуальщиками. Благодаря пастору Дмитрию Лотову была документально подтверждена принадлежность «Зауэра» к церкви Св. Михаила. В 1988-м орган был поставлен на учет по категории ВУ (всесоюзный учет); 14 марта 1996 года Юрий Лужков подписал решение о передаче органа лютеранской общине. За решением последовал акт 1997 года, в котором четко было прописано: отдать «орган № 755, 1 шт., оценочная стоимость 42 810 000 руб.». Пастор Лотов и мастер Владислав Иодис демонтировали инструмент и перевезли в собор (теперь уже кафедральный) Свв. Петра и Павла в Китай-городе. С конца 2005-го инструмент реставрировался фирмой Ранхардта Хюфкена из Хальберштадта — спецами по органной романтике. Фасад не трогали, зато обновили кожаные детали, заменили часть труб, реставрировали кафедру. А также сохранили прежнюю воздухонагнетательную систему (при желании органом можно пользоваться без электричества). Одновременно приводилось в божий вид и здание собора Свв. Петра и Павла, где ранее располагалась студия «Диафильм».

Год назад произошло следующее: исконная община собора Петра и Павла с Лотовым во главе вошла в противостояние с Евангелическо-лютеранской церковью Европейской части России и ее «командующим» Дитрихом Брауэром. Лотова попросили из собора в Китай-городе, поэтому община стала собираться в другом месте. Орган в итоге остался без человека, стараниями которого он дожил до наших дней. Подчеркну, что конфессиональный конфликт, выросший в массу судебных исков, нас совершенно не интересует. Кроме одного: какая участь уготована историческому органу «Зауэр», пережившему за свои 113 лет кучу войн, революций и смутных времен? Органная общественность встала на уши, глядя на странные события в Старосадском переулке (именно там стоит собор): как инструмент выживет без Лотова? И первым делом мы позвонили органисту Дмитрию Ушакову — именно он «надзирает» за «Вильгельмом Зауэром» сегодня:

— Ему ничего не грозит, — уверяет Дмитрий, — орган в идеальном состоянии, я из него не вылезаю: все-таки 14 лет опыта работы в органах.

— А то, говорят, приходила органистка и заметила, что он «гудит» из-за несоблюдения температурно-влажностного режима…

— Такого не было. Ведем постоянный мониторинг климата, записывая все данные в журнал. Поверьте, если бы с органом было что-то не так — по три концерта в неделю на нем не давали бы. Спросите тех, кто здесь часто играет, — того же Алексея Семенова… А сейчас к нам пришли мастера из фирмы Хюфкена, которые «Зауэр» когда-то реставрировали. Мне нужен был жидкий графит (им смазываются деревянные части, а то начинают скрипеть от времени). Самому было лень толочь карандаш и потом в ацетоне взбалтывать — у немцев взял, вместе устранили дефекты.

— И каков их вердикт?

— Орган в норме. То же сказала и комиссия по охране памятников (куда входила известная органистка Малина). Конечно, он старый: что отклеивается — приклеиваем, что трескается — заделываем, все, что не звучит, — делаем, чтобы звучало. Для борьбы со штукатуркой купили пылесос, более-менее все прочистили. Ведь когда штукатурили стены и циклевали пол — пыль летела в орган, его ничем не завесили. Хюфкену даже обидно стало, что они делали реставрацию, а из-за ремонта в соборе «Зауэр» опять подвергся загрязнению…

— Но я не стал бы упрекать за это Лотова…

— Дмитрий Романович сделал большое дело, перемещая орган, но он это делал не один.

— И главное: кому принадлежит орган?

— На это вам никто не ответит. Концов не найти. У Лотова есть только акт передачи органа его общине от правительства Москвы. Но в самой мэрии он числится как пропавший. Церковная администрация посылала запросы Ресину — ничего, орган нигде не оформлен. Мы хотим, чтоб он был в государственной собственности…

Напоследок звоним оппозиционному к ЕЛР Европейской части России пастору Дмитрию Лотову (исконная община собора Свв. Петра и Павла).

— Для органа лучше, если он будет в собственности общины, а не государства?

— Как показывает практика, как раз государству зачастую на все наплевать, ведь за всю историю оно не нашло для «Зауэра» ни гроша. Вспоминаю те времена, когда я ходил в Госдуму, оббивал какие-то пороги, пытаясь средства найти, — никому ничего не надо было. Мастера Иодис и Костюк в 1987 году его ремонтировали (самая первая реставрация) практически за свой счет, за что им честь и хвала. И лютеранская община для последующей реставрации сама нашла богатых людей… Все эти годы мы о нем заботились — собирали, реставрировали, ухаживали. Государство настолько всем не интересовалось, что у него даже пропали охранные обязательства на орган, и мы их возобновляли два раза.

— Но если орган будет собственностью общины, он все равно будет стоять на учете как объект художественного наследия?

— Разумеется. Община подписала охранный договор и несет за памятник ответственность. Это и является для органа страховым полисом. К тому же для общины это не просто железка — но уникальная реликвия, часть нашей истории.

 — Но скажите: орган в любом случае останется в соборе Свв. Петра и Павла, даже если собор будет в ведении ЕЛЦЕР?

— Конечно. Орган должен стоять в приличном месте. Просто установим на него право пользования. В музее города Хальберштадта есть маленький орган, так корпус от него принадлежит городу, а трубы — мастеру Хюфкену, его личная собственность. Всякое бывает.

материал: Ян Смирницкий