Татьяна Корсунская

Старый органист

 Ах, этот старый органист,

 На нём — сюртук почти истлевший,

 Он некрасив. Он не плечист,

 Лицо — морщинок череда.

 Да, в прошлом — Прага и Париж,

 А нынче —  с пятницы  не евши,

 Но где-то над просветом крыш

 Его разбужена звезда.

 Провинциальный городок.

 В полуподвале церкви — плесень,

 А пальцы помнят назубок,

 Что гений Баха сотворил.

 Орган доносит облакам

 Ему доверенные песни

 И поднимает купола…

 Он там летал! Он там парил!

 Чернила есть. Черпает мгла

 Свечи огарок. Три полена.

 «Вновь вместо хереса — вода.

 (Отдать бы прачке двадцать су…)

 Здесь — фа диез, там — си бемоль,

 (Распухло левое колено)

 И эту ноющую боль

 Я ввысь пассажем вознесу…»

 Ах , этот старый органист!

 На нём сюртук почти истлевший,

 И память — складками реприз,

 И потускнели чудеса.

 Спят в прошлом Прага и Париж,

 Но под рукою онемевшей

 Прольются в девственную тишь

 Рожденных звуков голоса.