Два недавних концерта на филармонической сцене — органной музыки в исполнении Владислава Муртазина и тенора Александра Захарова — позволили убедиться в хорошей творческой форме двух удмуртских коллективов — Академической хоровой капеллы под управлением Андрея Алексеева и оркестра народных инструментов «Золотая мелодия» под управлением Льва Накарякова.

Органичное состояние музыки

Путь к органу у Владислава Муртазина получился довольно традиционным. Он начал изучать органную культуру, будучи пианистом.
— Для любого музыканта, приступившего к постижению органа, на первых порах возникает чисто обезьянья сложность с координацией рук и ног. Однако это только первый этап, — предупреждает органист. — Затем возникают другие сложности. Орган — инструмент, который необходимо заставлять говорить. Конечно, он сам по себе звучит. Здесь не нужно добиваться звука, как на рояле, духовых или струнных инструментах. Звук — данность органа: нажал клавишу, и звук звучит. Но в том, как сорганизовать в пространстве эти звуки, состоит большое искусство игры.
По словам Владислава Муртазина, любой человек, севший за орган и взявший тремя пальцами аккорд, при хорошей акустике зала может произвести впечатление. Поэтому музыкант называет орган инструментом с двойственным характером. С одной стороны, орган настолько прост, что на нём может сыграть кто угодно, а с другой — это очень сложный инструмент.
— Хорошо играть на органе могут не многие. Различить уровень игры бывает довольно тяжело. Эту разницу можно уловить, скорее, на бессознательном уровне. Она состоит в том, что у хорошего музыканта публика не будет засыпать на концерте органной музыки, а у других она может мертвецки спать, — улыбается органист.
Электронный орган Муртазина напрашивается на сравнение с ящиком волшебника. В нём спрятаны сразу несколько органов из самых знаменитых готических соборов в Германии, где играл ещё великий Иоганн Себастьян Бах, из собора во французском городе Мец и собора в английском Солсбери.
По сути, слушатель на концертах Муртазина отправляется в музыкальное просветительское путешествие.
— Это путешествие по соборам происходит обыкновенным переключением регистров в органе? — спрашиваю у маэстро.
— Каждый электронный орган — это большой банк звуков. Звуковые банки моего органа созданы немецкой фирмой Hauptwerk. Программы для таких органов пишутся с конкретных исторических знаменитых органов, когда отдельно записываются каждая труба и каждый шум.
Английский звукобанк в органе Муртазина натолкнул на вопрос, почему, дав миру великую литературу — Шекспира, Диккенса, Бернарда Шоу, — Англия столь скудно отметилась в музыкальной культуре мира вплоть до середины прошлого века — до Ливерпульской четвёрки.
Гендель, творивший в Альбионе, был немцем, а остальные музыкальные лавры до эпохи Beatles разобрали разве что Эдуард Элгар и Бенджамин Бриттен.
— Никогда не задумывался над этим вопросом! — поднял брови музыкант, который занимается музыкальной публицистикой. — На самом деле, англичане стоят как-то в стороне на фоне великой русской, немецкой и французской музыкальной культуры. Очевидно, что на английской музыке природа действительно отдохнула.
— А насколько органично с органом звучат сочинения Гречанинова и Чайковского?
— Свои хоровые произведения Гречанинов писал под аккомпанемент, взорвав традицию православного пения a capella и возмутив множество людей. А вот музыка Чайковского и орган — это две несовместимые вещи.
— Почему я спросил о Чайковском — да потому что у нас в Удмуртии его музыку начали играть уже на национальных инструментах типа гуслей.
— Есть композиторы, музыку которых лучше на орган не перекладывать, — дипломатично, образно, но метко ответил на вопрос-намёк Владислав Муртазин.

Тенор необычайной лёгкости

Через день после концерта Муртазина на филармонической сцене выступил солист Большого театра и оркестра русских народных инструментов имени Осипова тенор Александр Захаров.
В своё время поклонницы Сергея Лемешева и Ивана Козловского были готовы расцарапать лица соперницам в кровь в споре о том, какой из теноров лучше. Так вот Захаров — певец из Лемешевской партии, приверженность которой подтвердила программа недавнего концерта. Его тенор необычайной лёгкости на подъём, когда голос взлетает до самых верхних нот без видимых усилий.
Несмотря на то что Александр Захаров даёт около полусотни сольных концертов за сезон, в Ижевске, где певец всегда желанный гость, его не слышали несколько лет.
— А ведь меня сюда всегда зовут сердце, душа и директор Удмуртской государственной филармонии Алексей Фомин, — Захаров неисправимо ироничен, но когда мы заговорили об оркестре народных инструментов «Золотая мелодия», то тенор мигом сделался абсолютно серьёзным. — Помимо работы с оркестрами народных инструментов, я много работаю с симфоническими и камерными оркестрами, выступаю под аккомпанемент фортепиано, с программами с минусовыми записями. И больше всего я люблю работать с народниками. На мой взгляд, именно в оркестрах народных инструментов есть душа России, и мне не очень понятно, почему они находятся на правах нелюбимых пасынков.
— Особенно на фоне той возни, которая сегодня идёт вокруг России.
— Согласен. Мы с вами живём в России, воспитаны в русских традициях, дышим русским воздухом, знаем нашу историю, живём здесь, несмотря на ворохи проблем. Они, как и наши победы, все в нас, в наших предках и потомках. Мне импонирует не высокомерное отношение народников к музыке. Исполняешь известную арию с симфоническим оркестром, и нередко бывает, что музыканты не готовы ее сыграть: «Да у нас завтра Малер, послезавтра Брукнер, а потом, извините Моцарт. Что нам ваш Чайковский в этой ситуации. Это же попса!» Но в то же время на этой арии раз ошибка, два ошибка. И тогда уже я говорю им: «Ну, вы хоть мотивчик-то правильно сыграйте! Ошибку в симфонии Брукнера вряд ли кто-то услышит, а вот ляп в Чайковском — все». В отношении к музыке, к своей работе народники одинаково ответственны! Есть очень много заусениц, которые мешают жить народникам, а на самом деле нашу народную музыку можно сделать нашей национальной идеей.

Александр Поскрёбышев
http://www.izvestiaur.ru
www.principal.su
 

Comments are closed.