Рассказывает Владимир Хомяков

Introduction

Следует предупредить наших читателей, что в этой публикации они встретятся с объектом, по своим масштабам непривычным для нашего журнала. Он столь виртуозно — можно сказать, ювелирно — исполнен и так блестяще справляется со своей задачей, что мы просто не можем обойти его молчанием. Речь пойдет об Органном зале в Челябинске.

«— Скала Санадуар, — повторил учитель, пытаясь поднести ко лбу свою шляпу, которая была у него под мышкой. Скала Сонатуар — да, вот твое настоящее имя. Тебя одну приветствую среди всех скал. Ты самый прекрасный в мире орган. Твои витые трубы должны издавать необыкновенные звуки, и только рука титана может заставить тебя петь. А я, разве я не титан? Да, я титан, и если какой другой гигант оспаривает мое право играть здесь, то пусть он явится. Да!»

 Жорж Санд, «Орган титана»

Solo

Рассказывает Владимир Хомяков

В чём состоит специфика органа, как инструмента? В отличие, например, от роялей, которые выпускаются серийно, любой орган строится особенно. Потом его чертежи кладутся в архив на полочку, и следующий инструмент начинается опять с нуля. Каждый орган сугубо индивидуален. В Челябинске произошел редкий, возможно, единственный случай в нашей стране, когда строительство и реконструкция органного зала с самого начала проводилась в связке с органостроительной фирмой. Это позволило учесть и выверить каждую деталь, начиная с планировки помещений. В задачи реконструкции входило, с одной стороны, вернуть зданию снаружи первоначальный облик, задуманный архитектором А.Померанцевым в 1907 году, а внутри максимально приспособить его для нужд органного зала. Важнейшее, самое главное в органном зале – его акустика. Важна каждая деталь: геометрия стен, материалы отделки: дерево, камень, покрытие пола. Даже степень мягкости стульев влияет на качество звука. Тогда как раз меняли стулья в Оперном театре, и старые, 1954 года, нам очень подошли, причём не только по качеству, но и по внешнему виду: классические, но без лишних деталей, обитые благородным темно-красным бархатом. Важнейший акустический элемент зала – центральная люстра, как это ни удивительно. Люстра получилась замечательная, она очень украшает зал и благотворно влияет на акустику.

Под орган подведена мощная бетонная подушка, стены за органом, потолок над ним – просчитано всё. Облицовка стен лиственничными панелями, каменный декор интерьера, каждая деталь работает на акустику.

В результате этих усилий в зале нет ни одного «глухого» угла, места немного разнятся по частотам, но слушать можно везде. Редчайший случай! Большинство залов очень неровны по акустике; есть места, где звук искажается просто безобразно. Интересный эффект получился в гардеробе: если внизу слушать органный концерт, то такое ощущение, что звучит просто огромный Вестминстерский собор. Возможно, это курьёз и в проекте он заложен не был.

О самом инструменте. Орган создала замечательная немецкая компания, основанная в 1872 году Германном Ойле («Hermann Eule Orgelbau Bautzen”). Когда семейную фирму власти ГДР национализировали в 1972 году, она не опустилась до ширпотреба, сохранила своё качество. Органных фирм в Германии очень много, в Восточной их было 26, из них четыре крупных, а в Западной больше ста. Потом, после объединения Германии, фирмы, которые не соответствовали общим высоким требованиям, просто исчезли. Фирма «Ойле» конкуренцию выдержала. Но надо учесть следующий момент: какими бы известными и умелыми не были мастера, никаких гарантий стопроцентного качества самого инструмента нет. Как бы ни было всё просчитано, вы не узнаете ничего до тех пор, пока орган не зазвучит. Попасть в ту бесконечно малую точку, в которой инструмент полностью гармонирует с имеющейся акустикой помещения, невероятно сложно. Это достигается в первую очередь выбором месторасположения органа и тщательным расчетом мензур труб (соотношений различных их частей), исходя из объема зала и его акустических свойств. Например, если взять трубу одного тона у нас, где в зале 350 мест, и из Домского собора в Риге, где 2500 мест, то они будут совершенно разными. При неверно подобранной мензуре звук будет или слишком жиденьким, или давить, реветь, и таких примеров полно. Мастер-интонировщик проводит работу с каждой трубочкой, чтобы придать ей определённые нужные качества. Не только силу звука, но и тембр, и количество обертонов, — и так на 37-ми регистрах (в каждом регистре от 30 до 300 труб). А они разные: тихие, громкие, высокие, низкие, деревянные, металлические, какие угодно. Между собой они должны составлять даже не оркестр, а хор, в разных сочетаниях. Ещё сложней сформировать красивое органное тутти, когда все регистры звучат вместе, разом, в едином порыве. Здесь это получилось, и получилось невероятно красиво.

Одновременно с приданием органу голоса важно было архитектурно согласовать его с помещением. Дело в том, что в разные времена были разные моды на органы. Органисты шутят: это для того, чтоб был заработок у органных мастеров. Меняется мода, община церковная или городская решает, что их орган устарел, и делают заказ на новый инструмент. Когда создавался наш инструмент, ещё жива была мода на стиль 60-х годов, когда и мебель делалась в виде таких как бы ящиков («суровый стиль»). Так построен орган в Екатеринбурге, в Уфе. Сейчас мода поменялась, органы строят гораздо интереснее: можно встретить расписанные красками инструменты, с барочными завитушками, или наоборот, ультрасовременные. Яркий пример: в Лос-Анджелесе, в Дисней-холле, орган построен в стиле хай-тек и выглядит как поваленный лес из труб. В нашем случае мастера сознательно отошли от моды 60-х – 80-х. Его контур смягчён дугами, панели тактично декорированы. Орган идеально вписан в арочную нишу. Обычно в таких случаях инструменты получаются тесными и неудобными в обслуживании, но здесь продумано и это, все части органа доступны. С тремя задачами: звучания, архитектуры и технического обслуживания, немецкие мастера справились великолепно.

Инструмент очень удобен при игре. Известный немецкий органист профессор Людгер Ломанн из Штутгарта как-то сравнил его по комфортности с Мерседесом. От себя добавлю – он и надежен как машины этой прославленной марки: при очень интенсивной эксплуатации ни единой серьезной поломки за 23 года!

Есть у нашего органа и ещё одно, самое главное, может быть, качество и отличие от множества других инструментов. Благодаря уникальной акустике, высокому качеству интонировки и той любви, той преданности делу, с которыми всё это создавалось, есть волшебство в звуке, тайна, мистика, какое-то возвышенное благородное звучание. Наш орган очень поэтичен. При использовании минимума средств — одного или нескольких флейтовых регистров, только благодаря очарованию звука, органист способен достигнуть эффекта, подобного гипнозу, действующего даже на неискушенного слушателя. В других акустических условиях всё это напрочь исчезнет. Невозможно будет играть, например, те произведения Баха, которые построены на простом, непрерывном звучании одного двух-трёх голосов, на их сосредоточенном разговоре о чем-то не сиюминутном. Придется «пестрить» красками, вносить контрасты, которые не всегда соответствуют содержанию музыки.

Это весьма тонкие вещи, но для людей, которые орган впервые слышат, они даже важнее, чем для ценителей. Органная музыка специфична, и знакомиться с этой музыкой люди должны не в той обстановке, к которой они привыкли, а в какой-то особенной. Такое помещение, как наш зал, создаёт особое настроение, позволяющее легче воспринять непривычное, новое — и не отторгнуть. Психологически важно, что это не та повседневность, с которой человек встречается каждый день на работе. Это дворец, это храм, недаром же Дома Культуры строили именно как дворцы или античные храмы. Благоустройство вокруг зала, сквер пионеров-героев — то, что создавалось как единый ансамбль в бытность здесь отделения Дворца пионеров, Органному залу не мешает.

Чем дальше, тем больше органная музыка востребована. В Москве и Петербурге сейчас вообще органный бум. Четыре вуза выпускают дипломированных органистов. Даже в детских музыкальных школах открываются органные классы. три года открыто по шесть или семь новых органных зала, За последние несколько лет в этих двух городах было построено более 10 больших и средних органов, в том числе и в исторических зданиях (Пушкинский музей в Москве, Шереметьевский дворец, Финская церковь в Петербурге). За 23 года существования Органного зала в Челябинске сформировалась своя органная культура. Мы здесь можем проводить совершенно экстремальные органные фестивали, на которые Москва и Питер даже не решаются. Три раза проводился фестиваль «Джаз на большом органе». Такого в мире больше нигде нет. Ни один город не решился проводить на своём органе фестиваль, посвящённый только джазу. Отдельные джазовые концерты проходят, но целый фестиваль – нет. Челябинская публика выросла до того уровня, когда её можно знакомить с целыми концертами органного авангарда. Такими, как недавние концерты, проходивщие в рамках фестиваля современной органной музыки «Органиссимо!». Конечно, и инструмент должен быть классным, и люди соответствующие. Не даром для гастролирующих по России музыкантов выступления именно в Челябинске, в нашем зале, становятся кульминационными. Органная музыка в основе своей музыка духовная и традиционно достаточно консервативная. Весь сложившийся ансамбль уникального по качествам инструмента, идеальной акустики зала, взаимопонимания музыкантов и публики позволяет исполнять и создавать новое, экспериментировать, идти вперёд.

Для меня, как для органиста, это большая удача и большое счастье. Не могу считать этот инструмент личным, но я знаю его с распаковки ящиков, я отвечаю за него, я провожу с ним каждый день по несколько часов и продолжаю открывать в нём новые возможности. Я играл на органах больше и, может быть, лучше этого, на инструментах знаменитых, исторических, прославленных, но всякий раз возвращаюсь к этому всё с большим удовольствием. Ни в одном инструменте я не встречал те качества, которые есть в нашем органе. Этот инструмент – настоящее произведение искусства.

Что сказать о переносе органа? Примеры переносов есть. Только в мире нет ни одного перенесённого приличного филармонического инструмента. Церковные – да, там более скромные требования. Но если переносить из храмовой акустики в акустику концертного зала, то инструмент и не узнать будет, это будет просто большой баян. Дело даже не в этом. И не в том, будет ли построен в новом месте новый инструмент и как он зазвучит. Для меня будет утерян всякий смысл пребывания в Челябинске, а всё, о чём я говорил выше, просто исчезнет. Без следа и продолжения, без малейшей надежды воскреснуть когда-нибудь. Целая эпоха культурной жизни города канет в Лету, и более чем 30-ти летний труд множества людей будет потерян.

Intermezzo 1

22 июня 1907 года в Челябинске, на площади Алое поле, состоялась закладка первого камня в основание «Церкви в память в бозе почившаго Императора Александра II» по проекту архитектора академика А.Н.Померанцева. 4 марта 1930 года церковь была закрыта, с 1940 года в здании располагались часть фондов и экспозиции Челябинской картинной галереи, с 1955 года — отделение Дворца пионеров (станция юных техников и Планетарий, шахматная школа). В 1980 году здание было заброшено.

Intermezzo 2

В 1978 году по ходатайству начальника областного управления культуры К.Сидорова была получена лицензия на строительство органа фирмой «Германн Ойле» (ГДР). В 1981 году в Челябинск был приглашён технический руководитель фирмы Ф.Каммбах. Его выбор пал на заброшенное здание Александро-Невской церкви на Алом поле. В том же году руководителем проекта был назначен архитектор К.Гусаров. Реставрационные работы были выполнены совместно с архитектором А.Корнилицыным. В 1988 году Челябинский органный зал был открыт для концертной деятельности.

Intermezzo 3

Владимир Хомяков, народный артист России. Родился в 1960 году в Москве, окончил Одесскую консерваторию по классам фортепиано и органа. В 1985 году, после службы в УрВО, встретился в Челябинске с генеральным директором филармонии М. Каминским и получил приглашение стать хранителем челябинского органа. Затем прошёл стажировку на Черниговской фабрике музыкальных инструментов, обучение в Риге под руководством главного органного мастера Домского концертного зала Г. Далманиса. Стажировался на фирме «Германн Ойле». С 1987 года, с самого начала монтажа, является бессменным хранителем Челябинского органа.

Как органист Владимир Хомяков является сегодня одним из наиболее востребованных российских музыкантов. Выступал в большинстве органных залов СНГ, а также в Германии, Италии, Швейцарии, Дании, Швеции и Финляндии. С 1992 года — художественный руководитель челябинских международных органных фестивалей.

Intermezzo 4

Для работ по восстановлениям фасадов здания Миасскому кирпичному заводу был заказан кирпич для лицевой кладки в дюймовом модуле, а так же фасонный кирпич для декора 54 типоразмеров. Кладку делали исключительно на известково-песчаной основе, как в старину. Для создания идентичной цветовой гаммы, по совету специалиста Э. Бернотаса фасад был окрашен вручную керамическим колером на основе жидкого калиевого стекла.

Intermezzo 5

В интерьере зала максимально точно воспроизведены эскизы академика А.Н.Померанцева, все элементы декора разработаны в полном соответствии с эстетическими принципами позднего русского классицизма. Стенные панели выполнены из алтайской белой лиственницы (её древесина со временем меняет цвет), заполнение окон и дверных проёмов — из монолитного башкирского дуба. Несущие пилоны зала и фойе облицованы крупнокристаллическим мрамором с Кибык-Кардынского месторождения (Алтай). Для улучшения акустики изначально лощёные плиты были отполированы на Баландинской камнерезной фабрике «Челябмрамор». Для этого плиты вымыли, обработали мастикой, оттёрли щетинными щётками и придали блеск при помощи суконной ветоши. Благодаря мастерской обработке стал виден эффект многократного отражения света внутри отдельных гранул. Уникальные панно-зеркала изготовлены в мастерских «Уралмрамор», в селе Новоалексеевка под Первоуральском. Для каменных зеркал использованы зелёная яшма и змеевик уральских месторождений, точёный профиль обрамления сделан из чёрно-синего лабрадорита, мозаики — из серого уфалейского мрамора. Деревянные композиции на тему музыкальных инструментов изготовлены в мастерских Министерства культуры России по эскизу архитектора Л.Ненаглядкина.

Intermezzo 6

Огромная многоярусная люстра не только освещает зал, но и рассеивает, гасит вредные отражения звука в куполе. При проектировании люстры выполнялись сложнейшие расчеты отражений звуковых волн, просчитывалась ее конфигурация, высота подвеса. Специальное хрустальное циркониевое стекло тоже обладает высочайшими акустическими, а не только оптическими характеристиками. Металлический сердечник люстры и акантовый венок у подвески – тоже детали акустической схемы. Автор люстры – архитектор Л.Ненаглядкин.

Finale

В 1991 году православные прихожане пытались взять штурмом здание Органного зала. В 2000 году Челябинск посетил патриарх Алексий II. Во время его встречи с губернатором П. Суминым была достигнута договоренность о финансировании областью строительства двух храмов в обмен на сохранение Органного зала. И храмы были построены. В 2011 году, уже после смерти Алексия II, новым губернатором М. Юревичем принято решение о передаче здания церкви и перенесении органа в другое помещение — несмотря на многочисленные выступления и протесты граждан города, российской общественности, отечественных и зарубежных деятелей культуры.

http://userdocs.ru

www.principal.su