Впрочем, и в нашей стране орган завоёвывает всё больше поклонников. О том, вписывается ли этот инструмент в день сегодняшний и кто его слушатели, мы говорим с солистом Свердловской государственной академической филармонии, органистом Тарасом Багинцом.
Дело королевское
Кристина Шабунина, «АиФ-Урал»: Король инструментов – так называют орган. Он действительно в иерархии первым стоит?
Тарас Багинец: Орган действительно король – хотя бы потому, что это самый сложный в создании и обслуживании музыкальный инструмент. Невозможно изготовить хороший орган, не умея при этом делать хорошие флейты или трубы, хорошие клавиатуры или надежные воздуховоды. Создание органа – комплекс сложнейших задач. И те фирмы, которые справляются с этими задачами – действительно выдающиеся.
– А как же традиции? Они учитываются при изготовлении органов?
– Конечно. Возраст известных фирм-творцов органов насчитывает не один десяток лет, а некоторых – и свыше 100 лет. При этом технологии, на которых они базируются, и те звуковые идеалы, которых они стараются достигнуть, отсылают нас к XVII-XVIII векам – золотому времени органостроения. В своих творческих поисках современные мастера обращаются к предшественникам именно того времени.
Орган Свердловской филармонии — это 25 тонн, 4120 труб, 57 регистров, новый игровой пульт с элементами компьютерного управления, современная система электропитания и безграничные звуковые возможности. Орган впервые зазвучал в большом зале филармонии 31 октября 1973 года. Этот инструмент требует к себе трепетного отношения. В зале обеспечивается необходимая температура воздуха и влажность, а перед каждым концертом специально обученные мастера настраивают орган и регулируют его механику.
Впрочем, открытия делаются и сейчас. Орган в том виде, в котором мы знаем его сегодня, насчитывает не больше 20 лет. Последнее крупнее усовершенствование – это внедрение элементов компьютерного управления, что произошло буквально 15-20 лет назад. А одному из главных усовершенствований, полностью изменивших уровень доступности органа для музыкантов, чуть более ста лет. До конца XIX века воздух в органе рождался исключительно за счет человеческого труда: позади органа стояли два, четыре, а то и шесть человек, которые вручную качали воздух. И вот в конце 19-го века в орган стали устанавливать электромоторы. И органисты сразу перестали нуждаться в помощи бригады крепких парней, чтобы поиграть на своём любимом инструменте. Так что совершенствование технологий идет непрерывно.– Компьютеризируясь, орган ничего не теряет? Почему было не оставить всё, как есть?
– Каждое нововведение традиционно несет в себе как положительное, так и отрицательное. Компьютер во многом упрощает работу органиста, иногда искушая его прибегать к таким ухищрениям, которые были бы невозможны на прежних органах с механической системой управления.
Оставить всё как есть – это задача перед хранителями исторических органов. Их стараются сохранять в первозданном облике. В основной своей массе за прошедшие века они получили лишь одно решительное усовершенствование – электромоторы. Хотя многие исторические органы сохранили ручное нагнетание как альтернативу: можно включать мотор, а можно не включать, а звать крепких ребят на помощь. Но есть и внешние факторы, которые влияют на инструменты негативно. Самый разрушительный из них – это войны. В Германии, к примеру, в ходе двух мировых войн погибло очень много превосходных органов. Плохо на органах отражаются и естественные факторы – например, такие, как влажность. Дерево далеко не такой прочный материал как камень. Часто бывает так, что за хорошими органами бывает плохой уход – и инструменты тоже рано погибают.
– На одном из концертов вы появились в историческом образе – парик, камзол. Чтобы передать эпоху и настроение исполняемой музыки, надо и самому в неё влиться?
– Это было исключение (улыбается), и это был не концерт, а встреча с прессой. По случаю открытия 1-го международного фестиваля музыки Иоганна Себастьяна Баха «BACH-fest», теперь ежегодно проходящего в Екатеринбурге. Как я заметил раньше, органы совершенствуются, подстраиваясь, в том числе, под современную одежду. Когда ты садишься за старый инструмент, сохранивший эргономику игрового пульта того времени, то понимаешь, что не хватает и обуви старинной – с высоким деревянным каблуком. А вот на современных органах конструкция игрового места уже другая. И нужды в высоком каблуке больше нет. Скорее есть необходимость в гибкой подошве.
Молодежь на концертах
– Органная музыка ассоциируется с эпохой Людовика Великого во Франции. А как сочетаются день сегодняшний и орган? Насколько современно он звучит?
– Он звучит настолько же актуально, насколько музыка вообще может звучать актуально в наше время. Ведь что такое это «современное звучание»? Это звучание, которое способно затронуть души, сердца современных людей. Если они слышат какие-то нотки, гармонии, мелодии, созвучные их настроению сегодня – значит, музыка современна. И те переживания, которые автор закладывал в XVII веке, вполне возможно, актуальны и сейчас. Кроме того, органная музыка – это не обязательно XVII-XVIII века. Есть масса прекрасной органной литературы, написанной в позапрошлом и прошлом столетиях. И это уже светская органная музыка, предназначенная не только для исполнения в церквях и соборах. После появления концертных залов орган быстро занял там своё место как архитектурная и звуковая доминанта. Заходишь в такой зал, и первое что бросается в глаза – роскошный орган на сцене. И хочешь поскорее услышать его, чтобы к визуальной красоте добавить впечатление от красоты звуковой.
В России орган – почти всегда светский инструмент, и наши органные концерты посещают слушатели всех возрастов. Но главное наше достижение – молодежь на концертах: школьники, студенты. А вот на Западе орган в представлении людей часто ассоциируется только с церковью, и связать его со светским началом, объяснить людям, что есть масса прекрасной нецерковной органной литературы, получается с трудом. Там на органные концерты, увы, молодежь не заманишь.
– А сегодня музыку для органов пишут?
– Конечно. Многие исполнители и композиторы стараются удивлять чем-то новым. Я сам редко играю современную музыку, но если посмотреть афиши концертных сезонов в филармонии, программы фестивалей – в них много свежесочиненных композиций. Кроме того, есть импровизационная музыка на органе. В нашей стране импровизация не входит в программу обязательного органного образования, а вот в Европе импровизация – один из необходимых атрибутов образования органиста. Органист может включить в программу концерта собственную импровизацию на любую тему – то есть музыку, сочиненную здесь и сейчас, прямо на глазах зрителей.