Органостроитель: «Нас в России осталось всего двое»

О том, трудно ли строить органы, где в Петербурге их лучше всего слушать, а также о своих мечтах в интервью «Форпост Северо-Запад» рассказал петербургский органостроитель Павел Чилин.

Сколько органостроителей в России?

— Был один, стало два. Был только я. Крым вернулся в состав России и появился еще Владимир Хромченко из Ялты. Больше органостроителей в России нет.

С зарубежными коллегами опытом обмениваетесь?

— Обмениваюсь, у меня училось несколько немцев. Только вот обмен был немного странный: они мне говорили, мол, ты — счастливый человек, можешь себе позволить эксперименты, а мы загнаны в жесткие рамки, ограничены традициями. Еще работал в одной немецкой клавесинной фирме, построил им орган для того, чтобы они могли проводить совместные концерты с клавесинами. Один немец даже начал выпускать мою очень удачную модель в Германии, правда, без разрешения.

Кто обычно заказывает органы?

— Учебные заказывают московские университеты, музыкальные школы. Один орган стоит в Хоровом училище им. М.И.Глинки, в Москве, в Российской академии музыки имени Гнесиных. Сейчас я построил орган для церкви в Калининградской области, в Знаменске. Это мой самый большой четырнадцатирегистровый орган.

Насколько популярна органная музыка в Петербурге?

— Очень популярна. Вообще сейчас появляется все больше и больше ансамблей, музыкантов, много барочной музыки исполняется. Петербург имеет некоторые преимущества перед Западом, потому что у нас орган, в том числе, является «светским» инструментом, а там это все-таки церковный инструмент. Это дает больше свободы, возможности для творчества. А из классической музыки в Петербурге органная — одна из самых популярных. Ценится ее глубина звучания, проникновенность, эффект чего-то большого, серьезного.

Часто ли Вы ходите на органные концерты? Где в Петербурге лучше всего послушать орган?

— Хожу, но в Петербурге все-таки есть некоторая проблема с недостаточно высоким уровнем обслуживания и отладки. Хотя очень неплохой орган есть в Мариинском театре, в новом зале, построил его француз. А вообще знаете, удручает то, что в России нет традиции органостроения. Напомню, на всю страну нас всего двое.
В Финляндии, например, в одном только Хельсинки несколько фирм, а если сопоставить, что население там 5,5 млн человек, чуть больше чем в одном Петербурге, то уж по России должно быть минимум 10 органостроителей. Возвращаясь к вопросу, еще в Филармонии им. Шостаковича можно послушать в нормальном звучании, капелле им. Глинки.

Какой акустикой должно обладать помещение, чтобы орган звучал наиболее чисто и эффектно?

— Основной параметр тут реверберация — время и уровень «затухания» звука. Ещё нужно смотреть на размеры помещения, его объем (ширина, длина и высота). Исходя из этого, уже и проектируется звуковая сторона органа. Дизайн тоже необходимо вписывать в концепцию помещения — в борочный зал не поставишь модерновый орган, будет резать глаз. Стиль тоже надо выдерживать, потому что орган, когда приходят на концерт, в первую очередь видят, а уже потом слышат.

Повлияли ли санкции на Вашу работу? Или импортозамещение возможно и в Вашем ремесле?

— Совсем немного. Подорожал мотор-вентилятор, но я приноровился делать их сам, качество очень даже приличное, только они получаются не очень большие. Собираются они довольно быстро, и хорошо себя зарекомендовали. Все остальные комплектующие я тоже делаю сам. Получается быстро, качество — высокое.
Иностранцы, кстати, не верят, говорят, что это просто невозможно сделать самому. А количество комплектующих в органе — десятки тысяч. Но я нашел способ, как уменьшить трудоемкость, так как я — инженер. Я чувствую в себе силы, очень много работал над технологией, старался уменьшить трудоемкость, оптимизировал операции.

Где учат на органостроителей?

— Есть несколько мест в Европе, в Германии, например, очень хорошая школа. Но полный цикл обучения, чтобы стать органостроителем — это 8 лет. Настолько широкий диапазон работ: надо понять, как материал себя ведет,
как на него влияет влажность, процесс работы с деталями, очень много всего надо изучить. Еще можно работать в фирме, если голова и руки на месте, там можно неплохо выучиться.

Есть ли у Вас подмастерья?

— Самый главный подмастерье — это мой сын, ему 9 лет. Очень сильно помогает мне во всем. Даже что-то подсказывает мне, он живет в этом мире, очень хорошо в нем ориентируется. В последнее время дети нечасто продолжают дело отцов, не знаю, что будет дальше, но надеюсь, что в моём случае будет иначе. Он с огромным удовольствием помогает мне и в проектировании и в монтаже. Вместе все регулируем, отлаживаем. Он еще ребенок, конечно. И на улице бегает, и озорничает, но когда дело доходит до мастерской, он становится предельно серьезным и очень ответственно подходит к помощи в работе.

О чем мечтают органостроители?

— Я мечтаю уплыть на пароходе всей семьей. Причем пароход мы с сыном тоже делаем сами — варим котел, делаем паровую машину. Сами сделали на участке небольшую железную дорогу. Пока лето, этим очень увлекательно заниматься. Но, к сожалению, очень много дел, надо конструировать новые органы, реставрировать старые, работа полностью поглощает, масса времени на это уходит. Поэтому мечтаю отдохнуть.

http://forpost-sz.ru

www.principal.su