«Окно в Россию» послужило поводом написать историю моей жизни…»

«Здравствуйте, Севда! Вы – дядя Зумруд?» — «Нет, я ее тетя!»… Так началась моя переписка с этой интересной женщиной, женой одного из героев нашего проекта — композитора из Азербайджана Галиба Мамедова. О коллизиях в Азербайджане, непростой миссии — быть женой композитора, — а также можно ли обрести «потерянный рай» страны Советов в Норвегии, рассказала Севда Мурад

Тогда, во время подготовки интервью с Галибом, она писала мне по несколько раз в день, просила что-то добавить, что-то убрать, что-то объясняла, что-то доказывала. С тех пор мы постоянно на связи, и меня всегда удивляли творческие увлечения этой женщины, о которой я ничего не знала. Вот и попросила написать ее о своей жизни.

В конце интервью, которое я получила, было написано: «Вопросы, которые Вы мне послали, послужили поводом для того, чтобы начать писать историю моей жизни». Так давайте считать, что сегодня мы знакомимся с главами еще ненаписанной книги героини сегодняшнего проекта«Окно в Россию» Севды Мурад.

Profile: Севда Мурад, учитель музыки, в Норвегии с 2002 года

«Мы — дети несуществующей сегодня страны Советов. Мы ищем тот «потерянный рай», где не было ни черных, ни белых… А ведь я внучка революционера, который имел русское образование инженера Горийской семинарии. Дед и его брат были в первом Азербайджанском Советском Правительстве при Багирове и с энтузиазмом строили основы Советского Азербайджана и ее культуры. Бабушка, первая в мусульманской Гяндже, бросила чадру. Она вспоминала, что начальника Закавказской Железной дороги, которого днем могли видеть только в военном мундире, дед вечерами брал в свой театр, чтобы играть в театральных представлениях. А еще он же тайно исполнял женские роли и тащил из дома реквизит для будущего Гянджинскго драматического Театра.

Дед умер рано, но успел купить в дом рояль, и завещал детям изучать русский язык. Мама, следуя этому завещанию, стала впоследствии преподавателем Русского языка и литературы. Ее знания в лингвистике литературного русского помогают мне и сегодня в изучении языков. Мама имела абсолютный слух, прекрасный голос и пела на многих языках.

Русский язык — наш родной, так как мы ДУМАЕМ на этом языке. Наши датские дети, (сын и дочь Севды живут в Дании и имеют там свои семьи – прим.редактора), чтобы общаться с нами, изучают русский, и невестка свою свадебную речь, обращенную к нам, родителям супруга своего, произнесла на русском языке.

В карабахских семьях музыка всегда является неотъемлемой частью семейной жизни. Мама пела арии из многих опер, танцевала. Дома у нас всегда собирались ее коллеги-педагоги, устраивали интернациональные тематические вечера с игрой на фортепиано и вальсами Штрауса. Рояль продали в 41-ом во время голодовки, за 16 пудов муки. Это мама всегда вспоминала с сожалением, а еще то, что была вынуждена прекратить свое обучение игре на фортепиано. Поэтому позже именно она стала инициатором покупки пианино и началу нашего музыкального образования. Так, со временем, место за инструментом заняла я, мама пела, а братья играли на гитаре и таре. Помню, мой брат даже победил в каком-то республиканском конкурсе.

Но особенно радостно и сейчас вспоминать наши летние каникулы в Хачбулаге. Когда мы, вышивая, скучали по музыке, то в музыкальные инструменты у нас превращались вся кухонная утварь: шумовка в саз, кастрюли в ударные, и все в нашей палатке играло и пело…

А училась я в самой хорошей школе Гянджи — школе номер 4 . Ее директор, настоящий интеллектуал, отдавал нашему воспитанию все время. Эта школа по своей системе воспитывала нас в духе гуманизма и света, а наши знания были крепкими, и включались, как лампочки, в различных жизненных ситуациях. До сих пор мой английский — это тот, которому меня научила моя дорогая Берта Борисовна в школе!

Знание языков всегда раскрывает более широкие перспективы для развития личности. В нашей семье говорят на шести языках: азери-турецком, русском, украинском, английском, норвежском и датском, изучали французский, немецкий, латынь. Старшая дочка еще в Азербайджане начала изучать и мертвые языки (гаргарский, древний албанский), а папа наш начал изучать арабский. А я всегда мечтала о китайском, но одолела только ругань!

А вот наш «семейный язык» своеобразен и бывает причиной многих комических ситуаций. Как то мы молились. И вдруг я услышала, что мы говорим на разных языках и рассмеялась. Все остановились в недоумении: «Мама что ж ты?» — «Боженька, услышь нашу молитву, но не забывай, что это — одна семья!»

Вот и растет у нас маленький внук, будущий полиглот, который уже говорит «Hva er det?» («Что это?» по-норвежски), «Ай Сагол!» («Большое спасибо» на азербайджанском) и хлопает под звуки «Ай ладушки-ладушки, где были — у бабушки». Засыпает под мелодию азербайджанской песни «Сары гелин» — по нашей семейной традиции, идущей от мамы моей и карабахских корней.

Наши азербайджанки имеют одну главную миссию в жизни: мы все, как жрицы, хранительницы святости домашнего очага. А мое же посвящение в этой жизни заключается в том, что мы с моим мужем проживаем одну жизнь, и она неразделима. Поэтому я не очень люблю это слово, так как оно дает оттенок вины или жертвы. Мой муж Галиб никогда меня ни в чем не ограничивал. Хотя после переезда в Норвегию остановилась защита моей докторской работы: «Восток-Запад. Горизонталь-Вертикаль. Некоторые вопросы к разработке теории строения аккорда в азербайджанской ладовой системе». Галиб просто покинул Родину, когда против него стали коварно применять запрещенные приемы. И я, ради сохранения семьи, последовала за ним на север. Правда, тогда в Баку из верхов к нам поступали предложения не бояться, остаться, но козни мешали. Хорошо помню, как подруга- норвежка убеждала: «Композитор должен жить в доброй среде, чтобы его музыка радовала. Все равно Галиб всегда останется азербайджанским композитором». И действительно, чем дальше человек от родины, тем сильнее стремление к своим корням.

Норвегия, в виде исключения, дала ему двойное гражданство, и он, как композитор, и как органист, получив благословение, работает в Святая Святых – норвежской церкви. Здесь не все и не сразу приняли восточные мотивы азербайджанского музыканта — были замечания, а батюшка Прест сказал: «Когда я услышал в аранжировке Галиба наши древнейшие песнопения, то в начале был раздосадован, но и сразу понял, что это очень красиво и однозначно привносит новые краски в норвежскую псалмодию». А в обновленный Сборник Псалмов Норвежской Церкви уже включены два Псалма Галиба, и их поет вся Норвегия. Каждый раз, когда Галиб играет на органе или на многочисленных концертах, на мои глаза наворачиваются слезы благодарности, и я думаю: «Пути Господни неисповедимы»…

Мы с мужем посвятили свою жизнь музыке. Это ежедневная работа: прослушивание новых музыкальных сочинений, их анализ, и все это дает нам удовлетворение и прекрасные минуты в жизни. А главная моя забота -просто не мешать, когда он занят своей музыкой, так же как всегда быть рядом и ограничивать его от мелких забот. Помню, в начале нашей совместной жизни его покойная мама Масума ханум была недовольна тем, что он ходил покупать молоко. Да, семья, в определенной степени мешает композитору работать, и я всегда ношу в себе это чувство вины и старание: как бы не помешать. Здесь же, в Норвегии, я еще стала и его личным секретарем и, временами, переводчиком.

Когда ты оказываешься в новой среде, сразу появляется проблема сохранения своих корней и своей культуры. Это очень болезненный и не легкий процесс, не говоря уже о том, что по статистике азербайджанцы очень плохо переносят переезды. Но нельзя жить в прошлом! Я часто думала: а ведь моя семья из Шуши уже однажды находилась в такой ситуации, когда нужно было начинать все сначала! Все! Ты, как ребенок: надо учиться говорить, ходить, и весь твой жизненный код-опыт ставится на испытание. Незнакомая страна должна стать тебе родиной. Это как ты ходишь по воде: шаг и молишься, шаг и зовешь на помощь… Я очень благодарна тому, что рядом были норвежцы и датчане, которые нам помогли тогда пройти по этой самой воде…

И язык в этой ситуации — это твой спасательный жилет. Я говорила по-английски, но это как раз только мешало мне. Мне очень помогала музыка: я дирижировала тогда хором, и это обязывало меня учить слова и правильно произносить тексты. Мои ученики, которых я учила игре на фортепиано, с первых часов становились еще и моими учителями. Хорошо помню свой первый урок: я выучила только 4 важных слова, и с умным видом их вставляла, боясь сказать не к месту. Есть много комического и трагикомического в этом, и важно все превращать в юмор. И мой совет: умейте смеяться над собственными ошибками! Позитив — твой лучший друг!

Я по профессии музыкант. Мой диплом Азербайджанской государственной консерватории, как ученого теоретика-исследователя, Норвежская Комиссия Квалификации оценила очень высоко. Но на практике все оказалось не так-то просто. Норвежский язык очень сложный еще и потому, что здесь много диалектов — почти каждая долина имеет свои отличия. Поэтому я здесь работаю педагогом клавишных инструментов. У меня 28 учеников, и каждому из них я отдаю свою душу… Уроки строю в форме игры, чтобы каждый из них становился основой радости и инспирации. Однажды моя 9-летняя ученица пригласила меня на футбол! Это был мой первый футбол в жизни. Дождь лил как из ведра, но это не стало препятствием для получения удовольствие от ее игры. Я была хорошим болельщиком! Мы стали дружить, и я заслужила быть посвященным в ее секрет: она сочинила музыку! А есть у меня ученица-интеллектуал. Ей 10 лет, и она с математическим складом ума. Девочка никак не могла усвоить нотную систему, и как-то, задумавшись, объяснила мне: «Видишь ли, я не могу понять твою ТАКТИКУ». Мы долго смеялись, но все же тактику свою я ей разложила…

В современном мире культура перестает быть исключительно европейской или западной. Она становиться не только общечеловеческой, но и универсальным помощником единения. И чем проще и самобытнее будут отдельные элементы, тем более они украсят эту мозаику.

Я всегда учу своих детей входить в мир со своим миром. Но это обязывает твой мир быть богатым и разнообразными: это национальная история, культура, язык, мораль, музыка, кухня, одежда. И я благодарна своей семье за то, что дала мне такое воспитание. А я передала это своим детям. Наши редкие семейные встречи всегда превращаются в Праздник Нашей культуры. Мы все готовим, украшаем, рисуем, лепим… Дети и муж любят мою азербайджанскую национальную кухню. Однажды, приболев, я не смогла вовремя приготовить кюфту, и готовка завершилась только к полуночи. Все спали. Но мои дети-датчане из уважения ко мне не спали и сели за накрытый стол со мной! А потом мы долго вспоминали это, и даже нашли, что есть такая датская традиция: ночная еда…

Теперь уже наша семья интегрировалась и в норвежские и в датские традиции. Все хорошо готовят! Здесь же мы купили азербайджанские национальные костюмы. Жаль, что не смогла найти оставленный дома карабахский костюм… Теперь это — моя мечта. А моя вторая родина – Норвегия — научила меня ценить каждый день, молиться и готовить рыбу».

http://rus.ruvr.ru

www.principal.su