Музыкальная библия Князева. Послесловие к двум баховским вечерам

Александр Князев, единственный в мире музыкант экстра-класса, концертирующий в двух амплуа, всколыхнул музыкальную жизнь города, исполнив две программы – виолончельную и органную.

Начало этой истории было положено в прошлом сезоне, когда Князев впервые выступил в нашем городе в качестве виолончелиста. После концерта уфимский органист Владислав Муртазин поздравил маэстро и передал ему свой компакт-диск, записанный в кафедральном соборе Женевы. Время спустя Александр, прослушав запись, предложил Владиславу «поиграть вместе». Впечатления от концертов у профессиональных музыкантов сводились к краткому: «Мы не представляли, что виолончель может так звучать, что Бах может быть таким живым и теплым, что на органе возможно осилить такую глыбу – клавирные «Гольдберг-вариации».
…Рокот, чувственный голос, молитва – звуки виолончели. Мощь, нежность, исповедь… Тот самый Бергонци – уникальный инструмент любимого ученика Страдивари, из госколлекции. Музыка с закрытыми глазами точнее попадает в сердце. Первое отделение – органная прелюдия и фуга ми минор. Орган «Хауптверк», собственноручно собранное детище уфимского кулибина (кстати, проект мобильного органа Владислава Муртазина вызвал живой интерес маэстро), предваряет появление Александра Князева. Сюита для виолончели соло все ставит на свои места – ожидание встречи с чем-то нереально прекрасным, предвкушение неслыханного (буквально) мастерства и червь сомнения – неужели это возможно, здесь и сейчас? Максимальные надежды оправдываются уже в конце отделения: хоральная прелюдия объединяет две полярности – страсть и умиротворение, виолончель и орган, трепетный голос и бесконечность космоса. Выдающийся музыкант современности как-то очень естественно подтверждает свой статус, наверняка, даже не задумываясь над этим. «Вы всегда ТАК играете?», — вопрос возникает из ощущения исключительной ценности и неповторимости момента, казалось, несовместимыми с частыми выступлениями музыканта в разных точках страны и мира. «Стараюсь», — улыбка маэстро, десятилетия живущего жизнью крайне востребованного исполнителя снисходительна к наивности. «Хороший зал… внимательная публика… музыка Баха заряжает…» — все верно, «берёт — дающий»…
Во втором отделении непревзойденная Чакона соло, Соната для виолы да гамба, адажио и ария на бис. Уже можно перевести дух и открыть глаза. Визуальный ряд оказывается самоценным, словно для кино, в эстетике польского режиссера Кшиштофа Кеслёвского «Три цвета. Синий»: вдохновенный лик музыканта, унесенного потоком мыслей, чувств и звуков в другое измерение. Можно было бы смотреть на это в полной тишине, если бы не такие звуки… Зал заворожен происходящим.
…Следующее выступление переносит почитателей таланта маэстро из концертного зала училища искусств в Малый зал Башкирской государственной филармонии. Это вечером. Александр же с утра в течение почти пяти часов репетирует и регистрирует обещанные «Гольдберг-вариации» — стоминутный беспрерывный поток сознания в переложении Жана Гийу, с которым Князева связывают дружеские узы. Князев и на органном поприще ставит себе предельно сложные музыкальные задачи, не идя на поводу у вкусов публики, а словно призывая ее двигаться за собой. Второе исполнение вариаций в России (первое было днями ранее в Красноярске) на «симпатичном органе» в Уфе подвигло нашу публику на определенную душевную работу, вышедшую за пределы восприятия на уровне приятных органных вибраций. И этот сложный и прекрасный музыкальный язык, столь понятный самому маэстро, сделал расстановку в реальном масштабе – слушатели и звезда, — бесконечно непостижимая, загадочная, манящая светом тайны и надежды. Или просто Александр Князев, играющий Баха. На виолончели и органе.

Лейла Шагиева
«Вечерняя Уфа»

http://www.bashgf.ru

www.principal.su