Музыка вечности: беседы об органе интерьере нравственных размышлений

Так сложилось, что орган считается своеобразным символом католической церкви. Но это далеко не так. Один из его предшественников, изобретённый в древнем Китае, назывался шэн, а за много столетий до Рождества Христова под разными названиями он был известен в античной Греции, Риме и Византии. Флейта Пана, под мелодии которой шли в бой воины Спарты и волынка – любимый инструмент шотландские горцев – всё это разновидности органа.

За три столетия до нашей эры греки усовершенствовал и его и назвали гидравлосом, так как сложный механизм большого инструмента приводился в действие водой. Более полутора тысяч лет назад святой Амвросий, считающийся основателем церковной музыки, написал первые партитуры для органа, который он называл «средством для получения божьей благодати». Судя по всем его точка зрения стала официальной. С 7 века орган является обязательным атрибутом католической церкви. Он постоянно совершенствуется и приобретает современный к вид к началу16 века.

С течением времени он становится не столько отличительным знаком западного христианства, сколько подлинным воплощением всей европейской музыкальной культуры. Для органа писали Бах, Моцарт, Бетховен, Гайдн, Сен-Санс, Глазунов, Гедике, Шостакович и множество других замечательных композиторов в разных стран и разных вероисповеданий. Это не удивительно. На языке органа можно выразить все чувства, волнующие человеческую душу.

Ведь такой полифонической палитры нет ни у одного музыкального инструмента в мире. Нижний предел его диапазона-72, а высший – 20 тысяч герц. Между этими цифрами лежит физическая возможность восприятия звука человеческим ухом.

Но не только композиторов вдохновлял этот удивительный музыкальный инструмент. Любовь к нему породила редчайшую из профессий, для освоения которой в равной степени нужны музыкальный слух, инженерные знания, художественное воображение и мастерство архитектора. Называется она – органостроительство. Это они, органостроители, создали органы громадные, как полные загадок старинные рыцарские замки, которыми можно любоваться,так же, как летящими в небеса готическими соборами или роскошными дворцами эпохи Просвещения, выстроенными в стиле барокко. Та же торжественная монументальность и завораживающая красота отделки.

Обо всём этом рассказал мне Сергей Михайлович Будкеев, член правления Союза органистов России, известный музыкант и искусствовед. Одна из его последних работ посвящена творчеству Кавайе-Коля, великого французского органостроителя позапрошлого века.

А познакомился я с ним недавно на концерте органной музыки в Новоалтайске, состоявшимся в местной римско-католической церкви, куда он был приглашён.
Здесь стараниями её настоятеля отца Богдан 1072; Калнецки приобретён в Германии превосходный орган. По словам Сергея Михайловича;, инструментов такого уровня звучания, по всей России можно пересчитать по пальцам. В небольшом зале церкви трепетные оттенки звука не теряются, а зависая под высоким сводами, искрятся трогающими душу мелодиями Моцарта и Вивальди. И дело здесь не только в хорошей акустике. Ведь за клавишами органа – один из самых замечательных российских органистов, дающий мастер-классы в различных городах нашего Отечества, Украины, Казахстана и Германии. Исполнительскому мастерству пианиста он учился у педагогов Новосибирской консерватории, а искусство игры на органе освоил в Нижегородской и Московской. В столице его наставником был профессор Леонид Ройзман , который, будучи доктором искусствоведения, привил своему ученику любовь к истории искусств. Поэтому после окончания учёбы, Сергей закончил и аспирантуру Московской консерватории.

Тяга к теории отнюдь не мешает практике. Концертную деятельность Сергей Михайлович успешно сочетает с педагогической. Он ведёт класс органа в музыкальном колледже Барнаула. Так что проблемы музыкальной культуры и её роли в нравственном воспитании молодёжи ему близки и понятны. Об этом мы и поговорили с ним после концерта.

— Сергей Михайлович, нравственное и духовное благополучие молодёжи не менее важно для общества, чем материальное процветания. Но то, что популярно у нынешних юношей и девушек вряд ли можно подвести под высокие моральные требования.

Художественный вкус нужно воспитывать на примерах классического искусства, а не на кустарных поделках. Искусство – не развлечение, а важнейший инструмент воспитания личности. И от того какими стандартами человек его меряет зависит его внутренний мир и душевное состояние и морально-нравственные убеждения. А это уже категория общественных, -государственных интересов, а государство;, к сожалению, зачастую экономит на классической культуре, которую нельзя укладывать в прокрустово ложе вульгарно понимаемых рыночных отношений. Культура должна прививать человеку любовь к прекрасному, а не будить, мягко говоря, недобрые инстинкты. Я убеждён, что ТВ-каналы не должны существовать в режиме вседозволенности.

В нашей жизни много хорошего и немало плохого. Но хорошее в ней видит каждый сам, а вот плохое в огромном количестве предлагает телевизор. У молодежи в первую очередь вырабатывается стереотипы поведения, навязываемые бесконечными криминальными сериалами, грохотом рок-концертов и бессмысленными вечерами юмора… Кстати говоря, о вреде пошлости и тупого смеха знали уже в глубокой древности. Юлий Цезарь, например, имел среди своих слуг актёра и наблюдателя.

В обязанности первого входило рассказывать перед строем молодых воинов, прошедших жесткий отбор для службы в личной охране правителя, всевозможные непристойные истории. Второй же внимательно наблюдал за их реакцией. В телохранители Цезарь брал только тех, кто, слушая скабрезные анекдоты, кривляющегося весельчака, краснел и не смеялся.
Он считал, что именно этим юношам можно доверять свою безопасность, так как у них есть стыд, совесть и твердые моральные принципы. Вряд ли такими качествами обладают авторы многих юмористических телепрограмм, проходящих на фоне записанного на магнитофон дружного гоготанья.

Можно по-разному относиться к нашему советскому прошлому, но то, что тогда в искусстве царила высокая нравственность, оспаривать никто не будет. Точно так, как и то, что теперь почти все сюжеты художественных произведений замешаны на деньгах, насилии или ещё каком-либо негативе. На вопрос «что такое хорошо и „что такое плохо“ у детей и родителей разные ответы и это, на мой взгляд, является одной причин разобщённости поколений.

-Это спорный тезис. Отцам и детям редко нравится одно и тоже…

— Согласен, но я говорю не о разнице во вкусах, а о нравственно-художественном климате, который за небольшой отрезок времени претерпел радикальные изменения.

— А в Вашей семье была культурная преемственность?

-Да. Мой отец был народный художник России, а мать – актрисой Алтайского государственного театра драмы имени В.М. Шукшина. Они мне привили любовь к классическому искусству, которая со временем становится всё сильнее. 36 лет назад, здесь, в Барнауле, я впервые выступил как пианист, а 21 марта 1985 года, на торжественом вечере, посвящённом празднованию 300-летнего юбилея Баха, я играл на органе на сцене государственной филармонии Алтайского края.

— У Вас сотни концертных выступлений. Какие из них особенно запомнились?

— Для музыканта любой концерт – событие волнующее, поэтому мне трудно выделить среди них нечто необычное. Могу лишь сказать что, играя на органе в средневековых католических соборах Германии, я воспринимал его звучание как музыку вечности.

-Можно сказать, что орган – католический инструмент?

-Нет. Орган – принадлежит всему миру. Он – инструмент мировой культуры. Музыку для него писали католики, православные, протестанты и атеисты. Бах, к примеру, был лютеранин, Моцарт – католик, а Глазунов – православный

-Что, на Ваш взгляд, нужнее сейчас людям- развлечения, игры или какая-то серьёзная пища для души?

— Для души нужно всё. Кого-то вдохновляет хор в православном храме, кого-то концерт симфонического оркестра, кого-то мелодия русской песни, а для кого настоящая радость – звуки органа. Многих увлекает эстрада и всё, что с ней связано. И это хорошо. Пускай в нашем музыкальном искусстве будет как можно больше хороших и разных произведений.
Всё дело в мере. Вот её-то и не хватает. Слишком много сегодня предлагают примитивного, дешёвого и скучного. Классическая музыка или, скажем, опера, то есть жанры, требующие от зрителя и слушателя некоторой художественно-эстетиче= ской подготовки и душевного настроя явно становятся ущемлёнными.
Но как бы там ни было, лично я всегда буду отстаивать свою позицию хранителя очага классической музыкальной школы. В моём репертуаре по-прежнему Бах, Моцарт,
Фрескобальди, Глазунов, Глинка и Гедике. Кстати говоря, Александр Фёдорович Гедике, выдающийся советский органист, был педагогом моего учителя Леонида Ройзмана.

— Каких творческих вершин Вам хотелось бы достичь?

— Чтобы в зале, где я играю, так же как сегодня, никогда не было пустых мест, а слушатели, выходя с концерта говорили: «вот это класс!»

Беседу вёл Михаил Попенко

http://baznica.info

www.principal.su