Лада Лабзина: «Казань нельзя не считать музыкальным городом»

ПОЧЕМУ ОРГАННАЯ ШКОЛА НЕ СТОИТ НА РЕЛИГИОЗНОЙ ОСНОВЕ

География ее гастролей – от зала Мариинского театра до крошечной кирхи на Шпицбергене. Лада Лабзина успешно сочетает талант органистки и менеджера, занимаясь концертной деятельностью. В разговоре с корреспондентом «БИЗНЕС Online» она делится секретами своей штучной профессии, анализирует, каким образом БКЗ выполняет госзадание, и раскрывает секреты будущего сезона. 

«КРУГ ОРГАНИСТОВ УЗОК»

— Лада Владимировна, на сайте Мариинского театра есть сообщение о вашем концерте в новом сезоне…

— Да, я буду там выступать, это новая концертная сцена Мариинки, там стоит новый орган, и там мне предстоит играть.

— Согласитесь, это не совсем обычно: органист из Казани едет на гастроли в Санкт-Петербург. Чаще бывает наоборот. 

— Это было их предложение, Мариинский театр расширился, и увеличилось количество концертирующих там артистов. С Санкт-Петербургом у меня тесное сотрудничество. Я часто выступаю в капелле имени Михаила Глинки и выступаю там не раз в год, а даю концерты часто. Играю и сольные концерты, и с оркестром. В следующем сезоне эти поездки будут продолжаться. Наша профессия уникальная, и круг органистов узок.

— В Казани мы в основном знаем Рубина Абдуллина и вас. Почему так мало музыкантов играют на органе?

— Я бы не сказала, что нас только двое. В первую очередь, в Казани есть база. Есть органная школа, есть органная кафедра в консерватории. К нам со всей страны едут люди, часто уже с высшим образованием, потому что профессия органиста, она не детская, надо быть зрелым человеком. Едут к нам от Ханты-Мансийска до Уфы и Саратова, они приезжают к нам в консерваторию и учатся здесь. А потом уезжают. Органист – штучный товар, мы не берем на кафедру много народа. Но пианисты тоже знакомятся с органом, у них есть ознакомительный курс. Кто-то из них потом у нас остается, но далеко не многие. Кстати, органный зал, как вы знаете, есть и в Набережных Челнах, там работает моя ученица, позже она окончила аспирантуру у Рубина Абдуллина, это Ильсияр Сулейманова.

— В чем идеологическая разница между роялем и органом?

— Органист изначально просветитель. Орган – это история музыки. Он древнее, чем рояль. Органу более тысячи лет.

— Вы всю жизнь мечтали стать органисткой?

— В 9 лет я точно решила, что буду музыкантом, когда в 16 лет в Казани, в концертном зале, я впервые услышала орган, у меня было потрясение. Потом в консерватории, куда я поступила в класс фортепиано, у меня были амбициозные планы, но судьба меня привела к органу, одна аспирантка попросила меня ассистировать ей. Я слушала ее игру и думала: «Почему она это играет? Это же моя музыка!»

«РОССИЙСКАЯ ШКОЛА ОРГАНА СВЕТСКАЯ»

— Большое количество сочинений для органа – это церковная музыка. Насколько важно органисту быть верующим человеком?

— За рубежом специальность называется «церковный органист». В бывшем СССР наша профессия возникла из-за того, что начали появляться инструменты. В городах, где были большие филармонии, начали устанавливать органы. Появилась необходимость в таких музыкантах. Школа базировалась в Москве и Санкт-Петербурге.

— В СССР любители органа ездили его слушать в Ригу, в Домский собор.

— Естественно, но жизнь подсказала, что раз инструмент появляется в Тюмени или Иркутске, то кто-то там должен начать играть на органе. Наша органная школа не стоит на религиозной основе, но мы не отвергаем этот огромный пласт духовной культуры с его своеобразной стилистикой. Безусловно, что мы должны вникать в эту идеологию, изучая то или иное произведение, если в нем есть религиозная составляющая, мы имеем ее в виду, потому что органист, он еще и исследователь, и историк, и аналитик. Он должен не просто сесть и исполнить органную музыку, еще и осмыслить ее. Российское органное концертное исполнительство более светское. Кто-то приходит к нам в зал в первый и последний раз, послушал, понял, что органная музыка не его, и больше не придет. Но зато потом будет говорить: «Я слушал орган!» А есть люди, которые будут приходить и приходить.

— Насколько востребованы органные концерты в Казани?

— У нас хорошая заполняемость зала. Мы делаем три направления органного исполнительства. Это детское, есть такой абонемент – «Сказки органного королевства». В прошлом году вместо четырех концертов мы продали восемь. На каждом концерте был аншлаг, и мы программу дублировали. Есть направление, которое называется «Органная ассамблея», в нем участвуют казанские органисты и те, кто имеет отношения к казанской органной школе, а их очень много. Кто-то здесь учился, кто-то совершенствовал свое мастерство. Еще один наш цикл – это «Музыка соборов мира». Мы приглашаем для участия в этом цикле органистов разных стран, которые привозят программы со своим национальным элементом. Кто-то импровизирует, кто-то показывает музыку своей страны. Эти концерты проходят у нас с февраля при очень хорошей заполняемости зала и хорошем резонансе. В сентябре мы откроем этим циклом новый концертный сезон, в Казань впервые приедет американский органист Джеймс Хигдон – один из лучших органистов США. Так что мы познакомимся еще и с американской органной музыкой.

— Лада, насколько я знаю, вы концертировали даже на Шпицбергене?

— Да, занесло меня! Я играла в маленькой норвежской кирхе Лонгиербиюена, это было два года назад, в конце июня. На Шпицбергене есть российская компания, которая занимает 250 километров. Она добывает уголь. Эта компания была организатором наших гастролей. Там проходил фестиваль памяти Микаэла Таривердиева. А я в свое время была победительницей второго международного конкурса имени этого композитора, это был органный конкурс. Я дружу с Верой Колосовой-Таривердиевой, вдовой композитора, она ведет огромное количество проектов, где объединяет людей разных музыкальных специальностей, она пригласила меня на Шпицберген. Я там играла и Таривердиева, и Баха, была членом большой команды, поехавшей на этот фестиваль. Мы дали там три концерта.

«НАШИ АБОНЕМЕНТЫ ХОРОШО РАСКУПАЮТСЯ»

— В БКЗ имени Салиха Сайдашева вы еще и курируете концертную деятельность. Как строится концертная деятельность зала, у которого сейчас нет своего оркестра?

— У зала есть свой хор, свой квартет. У нас нет своего органа, он принадлежит консерватории, но мы находим общий язык с консерваторией и проводим совместные концерты. У нас есть возможность приглашать оркестры, например, «Новую музыку» или La Primavera, они принимают участие в наших абонементных концертах. Все зависит от того, что мы хотим.

— Как раскупаются абонементы?

— Хорошо раскупаются. Например, абонемент «Музыка при свечах» собирает полные залы. Мы даем слушателю возможность выбора, люди находят концерты по душе.

— Вы полагаете, что Казань – музыкальный город?

— Сказать, что он немузыкальный, было бы неправильно. Здесь выстроенная музыкальная инфраструктура: огромное количество музыкальных школ, спецшкола, музыкальный колледж, консерватория, университет культуры, оперный театр, концертный зал, ГСО РТ, оркестр народных инструментов.

— У вас есть какой-то план по заполняемости зала?

— Мы перешли на государственное задание, его дает нам наш учредитель – минкульт РТ, мы рассчитываем свои силы и планируем концерты. Задание мы выполняем.

— Но прибыль у вас есть?

— Есть.

— Чем будете удивлять в будущем сезоне?

— Продолжится джазовое направление, и в будущем году это будет не только Даниил Крамер, но и Полина Зизак – участница шоу «Голос». Еще с ним приедет солистка оркестра Олега Лундстрема Арминэ Саркисян. Ждем мультиинструменталиста Аркадия Шилклопера, он приедет с американским пианистом Вадимом Неселовским, выходцем из России, они представят свой последний диск. Самое главное, чем мы хотим удивить – это хорошее качество музыки и качественное ее исполнение.