Концерт для органа с самурайским отливом

Едва мы скрылись с органисткой за сценой, пошел вал поклонников, спешащих поблагодарить ее за доставленное удовольствие. Первой на чистом японском заявила об этом блондинка с пробитой штангой бровью. Пирсинг Хироко не смутил, а, услышав родную речь, она и вовсе расцвела. Следующие несколько минут я провел, наслаждаясь беседой, в которой не понимал ровным счетом ничего.

— Вы старые знакомые? – наконец прервал женскую болтовню.

Оказалось, нет. Но подружились они мгновенно. Число гостей только росло. Один из посетителей оказался молодым японцем, изучающим пчеловодство. Для него у госпожи Иноуэ нашлось задание. Она купил банку башкирского мёда и тревожилась, насколько он экологически чист. Профессионал все сомнения развеял. Потом Хироко подарили бутылку местного бальзама «Иремель». Технический работник сцены, случайно заглянувший в гримёрку, начал требовать, чтобы органистка немедленно перелила его в пластиковую бутылку – артистке в скором времени предстоял перелет в другой город. У меня начала болеть голова. Наша гостья держалась молодцом и пообещала сдать бальзам в багаж. Наконец, поток визитеров, подарков и советов иссяк, и мы смогли перекинуться несколькими словами.

— Когда у нас родители хотят отдать ребенка в музыкальную школу, они не всегда долго ломают голову над выбором. Походят по коридору, послушают у двери то скрипку, то гитару, то баян, и принимают решение. Где находится такой длинный коридор, что ваши родители дошли до кабинета с органом?

— Точно не в Японии. У нас музыкальных школ попросту нет. Я родилась в семье, где всё окружает музыка, мама играла на пианино, сестра профессионально занималась на этом же инструменте. Но моя мама не видела меня профессиональным музыкантом, и это, наверное, даже хорошо, не было постоянного давления. И уже в детстве я очень полюбила творчество Баха. Для меня это был самый красивый язык в музыке, его полифония казалась мне вершиной искусства. С шести лет я начала интересоваться российскими музыкантами, знала, что там есть музыкальные школы, а по вечерам я смотрела по телевизору прогноз погоды, глядела на температуру в Москве, и пыталась представить себе, каково это жить в 30-градусный мороз, мечтала оказаться в этой великой стране. Поступив в университет искусств, испытала очень большое разочарование, потому что ожидала совершенно другого, надеялась найти там настоящее творчество, а вместо этого столкнулась с выполнением каких-то указаний, не связанных с искусством.

— И как скоро вас накрыла волна разочарования?

— В первый же день. В любой обстановке человек может получить то, что хочет, но у меня не было для этого сил. Все же год там проучилась, и от глубочайшего отчаяния решила взять паузу, чтобы подумать о жизни. Во время которой вспомнила про детскую мечту. У меня часто бывает, что решение само собой меня находит. И летом 1998 года уехала в Москву. И замечательным образом встретила свою судьбу — гениального пианиста Наума Штаркмана. Он стал мне вторым отцом, у нас были теплейшие отношения, и без него, думаю, в России я бы не осталась.

— Он учил играть вас на органе?

— Нет, на рояле.

— Та-а-ак. Но к истории знакомства с этим огромным зверем мы все же приближаемся?

— Безусловно. Однажды я шла по улице и услышала благородный звук. Шла репетиция в классе органа. Во мне что-то щелкнуло. Надо же, какая божественная музыка! Отнеслась к инструменту как к чему-то святому. Надо же, здесь можно учиться играть на нем! Я вошла в класс, познакомилась в педагогом Алексеем Паршиным. Он меня не хотел брать, потому что по его меркам я была уже в достаточном возрасте. Но я пообещала за неделю выучить прелюдию фугу. У меня характер, как у японского самурая, так что обещание я выполнила. Профессора проняло. Мне повезло с учителями, они очень много мне дали и не только в музыкальном плане, а именно — отношение к жизни и делу, которым занимаешься.

— Орган так поразил вас из-за сильной симпатии к Баху?

— Именно! У меня была связь с творчеством этого композитора, и у него глубочайшая связь с органом. Даже когда я еще не играла на нем, это было очевидно. На органе его полифония звучит просто великолепно. Так что упускать такую возможность я просто не могла.

— А как вы относитесь к аутентичности исполнения. Есть ли смысл исполнять Баха так же, как он сам?

— На самом деле никто не знает, как Бах играл. Мы знаем это только по книгам теоретиков, музыкантов, рассказывающих, какие были приемы, правила. И не все рукописи Баха сохранились, откуда можно было бы о многом догадаться. Но, безусловно, есть знание, которые мы должны узнавать на своем опыте. Побывав в Голландии, где много очень старых инструментов, я с удивлением узнала, что многие вещи, которым обучилась в России, на древних инструментах просто не срабатывали. У меня был культурный шок. Орган времен Баха существенно отличается от современных. Для меня он выглядит неким историческим памятником, и просто прикоснуться к нему и понюхать — значит, прикоснуться к корням откуда можно черпать, черпать, черпать. Такие инструменты сами для органистов великие педагоги.

— И чем пахнет уфимский орган?

— Это очень благородный инструмент. По сравнению с европейскими органами, которым бывает по 300-400 лет, конечно, он очень молодой. Мне рассказали, что у него не было ремонта в течение 30 лет. Это достаточно долго, но он отлично сохранился. Видимо, в таком отличном состоянии удается сохранять его, благодаря тщательной заботе местного персонала. Открытый, теплый инструмент с которым легко контактировать.

— Орган считается религиозным музыкальным инструментом, вам часто приходится играть в церквях?

— В Европе да, почти в 90 процентах случаев.

— На свадьбах или похоронах?

— На концертах, — смеется японка. – В России это немного другая история. В православных храмах его не встретишь, и орган в этой стране считается светским инструментом. Мой муж, голландец, тоже органист, очень сильно радуется, что в России он может играть все: переложение симфонии Чайковского, Рахманинова, репертуар, который на западе особо не сыграешь из-за сильной церковной традиции.

— Есть такой анекдот: «хоронили тещу – порвали два баяна». Орган, наверное, так легко не сломать?

— Ну почему, считаю, это довольно хрупкий инструмент, только очень большой. У меня бывали случаи, когда он ломался, изнашиваются какие-то детали. Конструкция сложная, как человеческий организм.

— Бывает, что во время концертом засыпают зрители?

— Спиной трудно разглядеть. Храпа во всяком случае я не слышала. Когда я иду на концерт, мне слишком интересно, чтобы уснуть во время него. Хотя мой отец на моих выступлениях всегда засыпает, при чем, когда просыпается, говорит, будто заново родился.

— Самое яркое выступление органа на большом экране я видел в фильме «Великий Гэтсби» с Леонардо ДиКаприо, когда во время безумной попойки в роскошном особняке гостей развлекали игрой на этом музыкальном инструменте, переводя благородное звучание в плоскость дискотеки для очень богатых. А вам приходилось развлекать нуворишей?

— Были случаи. Не по собственным воле — я работаю в государственной организации. Невежество ужасает.

— А как обстоят дела с органными концертами на вашей родине.

— В Японии люди, конечно, сдержаннее, чем в России, но органную музыку, и классическую особенно, очень любят. К тому же сейчас найти орган в стране не проблема. В Японии их около полутора тысяч, если он появляется в каком-то маленьком городке, его соседи обязательно приобретут такой же или даже лучше. Инструмент очень дорогой, но соседская зависть оказывается сильнее.

— Орган очень зычный и громкий, как сохранить слух во время многочисленных репетиций?

— Ну почему громкий, его можно регулировать от одной флейты до полного оркестрового звучания. Однажды я пригласила свою акушерку, и играла с оркестром концерт Пуленка. Яркая музыка, литавры, полное звучание органа! Когда пришла к ней, она мне рекомендовала не играть с такой громкостью, жалела ребенка. Я была на седьмом месяце беременности.

— А в вашем гардеробе есть костюм гейшы?

— У каждой женщины есть кимоно, а наряд гейши, наверняка, имеет только гейша. Кимоно достаточно сложно одевать одной, там много слоев, поэтому на концерты в нем я не выхожу, мне же еще и ногами играть нужно.

— И последний вопрос. У вас электронная почта расположена на mail.ru. Достаточно неожиданно для иностранки. Чем это вызвано?

— Мне вообще дорого все, связанное с Россией, это одна из самых прекрасных стран. Вторая Родина. Мы с мужем очень хотим жить и творить в России.