Кто-то скажет, что это кощунство, кто-то назовет авангардом. Но джазовые импровизации, исполненные на органе, мало кого могут оставить равнодушным.

Досье

Владимир Хомяков родился в 1960 году в Москве. Народный артист России. В 1984 окончил Одесскую консерваторию по классам фортепиано и органа. В 1986 году изучал искусство органостроения в Домском соборе в Риге, в 1987 году участвовал в монтаже челябинского органа Hermann Eule. С этого же года является солистом-органистом и органным мастером Челябинской филармонии. С 1992 Хомяков — артистический директор Челябинских международных органных фестивалей («Новое органное движение», «Прощай, XX век», «Laudatio Organi», «JAZZ & PIPE ORGAN», «Фестиваль премьер», проект «Картины музыкального пространства» и др.). Один из основателей ассоциации российских органистов «Новое органное движение». Единственный российский органист-импровизатор. Женат. Имеет взрослого сына.

Пятый Сибирский международный фестиваль органной музыки подарил омичам такую возможность — услышать сочетание, казалось бы, несочетаемого. Солист Челябинской филармонии, народный артист России Владимир Хомяков два часа держал омскую публику на грани фола — как говорится, «поддавал джазу». По мнению Владимира Хомякова, джазовый органист — профессия штучная. Мало того что музыкант владеет эксклюзивным инструментом и выступает в роли просветителя, так он еще знакомит людей с музыкой, которая не звучит повсюду. Он — хранитель какой-то тайны. «Есть еще и убежденность в том, что занимаешься действительно хорошим делом, — говорит музыкант. — Исполняя музыку какого-то композитора, ты напрямую общаешься с ним, ведешь диалог с очень умным человеком».

Бах — наш кормилец

Владимир уверен, что Бах — это хлеб, главное питательное вещество для органиста. Самое интересное то, что по духу и даже стилю немецкий гений близок современной музыке, включая джаз и даже рок. Это открытие Хомяков сделал несколько лет назад, когда параллельно своим академическим исполнениям занялся импровизацией. Глядя на этого интеллигентного музыканта, трудно представить, что когда-то он играл попсовую музыку на танцплощадках Феодосии. А в 17 лет учебу в Симферопольском музучилище совмещал с работой в вокально-инструментальном ансамбле: колесил по Белоруссии, Крыму, Северному Кавказу и Краснодарскому краю. Всё это «безобразие» народный артист России уже давно оценил по достоинству. Ведь многие его однокурсники — ныне академические музыканты — не изучали жизнь с изнанки, как он, а добросовестно грызли гранит науки. Зато теперь их взгляд на музыку узок. Даже если захотят сыграть джаз — не смогут. Нет у них внутренней свободы, навыков импровизации, спонтанности. А без них в негритянской музыке делать нечего. До поры до времени органная импровизация и для Хомякова была чем-то вроде баловства. Но однажды организаторы Архангельского джазового фестиваля решили пригласить к себе импровизирующего органиста. Им посоветовали Хомякова. Музыканту пообещали поездку на Соловки, и он согласился. Именно на том фестивале органист впервые услышал джазового валторниста Аркадия Шилклопера, который его потряс. Позже они случайно встретились в аэропорту и решили «поддать джазу». Впервые дуэт сыграл в конце 1999 года на фестивале «Прощай, ХХ век!» в Органном зале Челябинска. В это же время Аркадий Шилклопер уже был звездой современного джаза. Он выступал вместе со многими легендарными музыкантами. Такое содружество, безусловно, вдохновило и Владимира Хомякова. Но, что еще важнее, у органиста появилась уверенность: то, что он делал интуитивно, оказывается, и есть самый актуальный музыкальный тренд!

Судьба и случай

— За месяц до конкурса «Джаз на церковном органе», проходившем в Ганновере, мы с Аркадием сыграли удачный концерт в Саратове. Я еще не остыл от него, был раззадоренный. И существовал я тогда в двух ипостасях: академический и джазовый музыкант. То есть во мне жили два абсолютно разных человека. Нужно было выбирать! Переход был долгим. А тут мне попал в руки буклет ганноверского конкурса… Это тоже, наверное, судьба. На том конкурсе в 2001 году, так дерзко признавшим претензию джаза на орган, музыкант из Челябинска занял первое место. Владимир и сам не ожидал от себя такого. Американка Рода Скотт, признанный авторитет в джазовом мире, сказала ему на торжественном ужине в честь победителя: «У тебя джаз внутри, важно не какие ноты ты играешь, а как ты это делаешь». — Конечно, было приятно услышать такой комплимент, — вспоминает Владимир Хомяков. — Но я помню свои ощущения: меня взял ужас! Это был слишком щедрый аванс, который нужно было подтверждать концертными программами. А у меня всего-то музыки было на полчаса игры!

Я леплю из пластилина

У всякой импровизации — особая энергетика, которая пробивает любую стену. Она как будто живая, считает органист. Иногда дурнеет, иногда хорошеет. Ее можно сыграть и за четыре минуты, а можно и за пятнадцать. Она не записывается в нотах и напоминает коробку с разноцветным пластилином. Приезжаешь, достаешь и начинаешь лепить. Сейчас такое настроение — получается так. Потом совсем другое, и музыка другая, хотя название то же. На одном из концертов у Владимира Хомякова чуть ли не истерика случилась прямо на сцене, настолько увлекся импровизацией. Тут впору вспомнить Шаляпина, который говорил: «Публика рыдает, а я думаю: как сапоги у меня скрипят!» Не прав, выходит, Федор Иванович?

В храме звук лучше

Владимиру Хомякову довелось играть на омском органе, когда тот стоял в Никольском соборе. Он вообще считает, что органная музыка и церковь очень хорошо сочетаются друг с другом. В храме, как ему кажется, публика волей-неволей настраивается на более торжественный лад. Причем акустика в церкви будет хорошей, даже если помещение совсем маленькое. Церковные своды дают какие-то особенные звуковые отражения, преломления, которые обогащают звук инструмента. Хотя концертные залы тоже бывают разные. Как разными бывают и органы. У каждого из них свой характер, свои достоинства и недостатки. Но интереснее, по мнению музыканта, играть на исторических инструментах. В Западной Европе в одном городе может быть сразу несколько совершенно разных органов. Потому и публика там более образованная. Она знает, что «есть хорошо», а что «есть плохо». Но ни в одной стране мира Баха не любят так, как в России. Омская публика не исключение. Потому что на самом деле это музыка, которую очень трудно испортить. Ведь она гениально написана.

 

Опус № 504 Двадцать восемь лет назад — 19 декабря 1983 года — в Омске впервые зазвучал орган. Случилось это в здании Свято-Никольского казачьего собора. Автор омского органа — известная во всём мире чешская фирма «Ригер Клосс» — обозначила свое новое детище как «Опус № 504». Современники вспоминают, что зрительный зал в здании храма был очень маленьким. Там не было раздевалки, и в зимнее время люди слушали музыку в пальто и шубах. А еще как раз над этим местом пролегала авиатрасса. Рев самолетов часто мешал музыкантам и зрителям, и поэтому некоторые органисты прерывали выступления до тех пор, пока не наступит тишина. Всё изменилось в начале 90-х годов, когда Казачьему собору было возвращено его первоначальное предназначение — в нем вновь стали проводиться богослужения. А королю музыкальных инструментов пришлось замолчать на долгие семь лет. Все эти годы за ним бережно ухаживал хранитель органа — Виктор Сергеевич Якшин. О том, что в храме когда-то размещался Зал органной музыки, сейчас напоминают лишь некоторые детали — пилястры на балконе колокольни и дверные ручки, выполненные в виде лир. В 1997 году было принято решение перенести орган в помещение кинотеатра «Художественный». Демонтаж музыкального инструмента был осуществлен в феврале-апреле 1998 года специалистами фирмы «Ригер-Клосс». Для перевозки органа в разобранном виде были сделаны специальные упаковочные ящики. Музыкальный груз передвигался в сопровождении машин ГИБДД. В августе этого же года орган был смонтирован на новом месте. Для улучшения акустики в планшеты стен было заложено около шести тонн битого стекла. Чуть позднее в бывшем кинозале состоялись два первых концерта. Но настоящее рождение омского органа случилось 30 июля 2002 года, когда после капитальной реконструкции Зал органной и камерной музыки предстал в своем нынешнем облике. Омский орган — один из крупнейших инструментов Сибири, имеет 3700 труб, 64 регистра и 3 мануала.

Дарья Борисова

http://tribunaomsk.ru

 

 

www.principal.su

 

Comments are closed.