Максим Иващенко

23 ноября в Большом зале Белгосфилармонии в рамках XXXVII международного фестиваля искусств «Белорусская музыкальная осень» с сольным органным концертом выступила заслуженная артистка России Людмила ГОЛУБ . Корреспондент «БелГазеты» побеседовал с уже давно полюбившейся минским меломанам органисткой.

get_img

— Судя по программам, с которыми вы приезжаете в Минск, для вас не существует катастрофического разрыва между классической и современной академической музыкой…

— Музыку, которую я играю , нельзя назвать совсем уж современной и актуальной: то, что пишется сейчас, достаточно далеко ушло от музыки 1970-х гг. — Софии Губадулиной, Маурисио Кагеля… При этом, к сожалению, разрыв есть, и это очень большая проблема современного музыкального искусства. Современная классическая музыка постепенно уходит в международные фестивали, в очень камерные концертные залы. Органная музыка стоит немного особняком — на нее приходит демократичная публика, самый широкий пласт слушателей. Большие залы предполагают, что публика, интересующаяся органом, может быть неподготовлена — чаще это люди, которые просто пришли послушать музыку. А вот люди, которые слушают актуальную современную музыку (написанную буквально только что), — это, как правило, либо профессионалы, либо очень узкий круг гурманов.

Ненормально, что в органных концертах звучит только Бах или старая музыка, — это проблема не только постсоветской территории. В той же Польше, где я часто бываю, проходит много органных концертов и фестивалей, но современной музыки звучит очень мало. Более того, польская публика не очень или даже совсем не хочет ее слушать. Поэтому устроители концертов просят играть классику.

Я пытаюсь найти выход из этой ситуации, включая в свои программы музыку хотя бы конца XX в. Пытаюсь делать это таким образом, чтобы не отпугнуть людей. Во-первых, очень осторожно подбираю репертуар, чередуя классическую музыку с современной. Это не обязательно хронологическая система — иногда это калейдоскоп или мозаика, где элементы связаны аналогиями и аллюзиями. Во-вторых, иногда использую определенные эффекты: например, я играла программу, где со мной выступала художница, работающая в жанре компьютерной графики.

Мы немного завлекаем публику, что-то объясняем ей — иногда эту роль выполняют аннотации, присутствующие в моих концертах. Для меня, например, очень важно, что в Минске на моем последнем концерте был практически полный зал. Это очень ценно — классические концерты далеко не всегда так хорошо посещаются.

— Такого нежного обращения требует исключительно минский слушатель?

— Это везде так! Минская публика ничуть не хуже, а может быть, даже лучше, чем какая-либо другая. У вас помимо любителей на концерты приходят и профессионалы, люди из консерватории; такую ситуацию редко встретишь в других городах. В той же Москве на органные концерты профессиональные музыканты или композиторы почти не ходят: считается, что органное искусство — это музыка для масс.

— Предложения Белгосфилармонии интересны вам, жительнице Москвы, с финансовой точки зрения?

— Очень часто я играю вообще бесплатно — например, если мне интересна концепция концерта. За какие-то другие концерты я получаю достаточно серьезные деньги, хотя и не вкладываю в эти выступления большого труда. В Минске гонорары получаются поменьше российских — тем не менее, бесплатно в Минске я не играю . Здесь мне платят, оплачивают гостиницу и билеты.

— Какое впечатление у вас сложилось об органе Белгосфилармонии?

— Один из самых больших инструментов на постсоветской территории. Большое количество регистровых возможностей, соответственно, требует большего времени на регистровку, на смешение звуковых красок, на поиск звучания. Обычно это делается ночью — для меня это очень увлекательная и творческая работа.

Ваш орган — универсальный чешский Rieger-Kloss, ему почти 50 лет. Учитывая возраст органа, он находится в… сносном состоянии. Конечно, по всем правилам ему требуется ремонт. Обычно после 20-30 лет эксплуатации органа капремонт инструмента обязателен. Этот орган давно пора реставрировать. Я так понимаю, до этого не то чтобы руки не доходят — ремонт и реставрация органа очень дорогое удовольствие.

— К акустике нашего Большого зала у вас есть замечания?

— Родная акустика для органа — это, конечно, акустика соборная. Идеальная реверберация [время уменьшения интенсивности звука до 60 дБ при его многократных отражениях. — «БелГазета»] в 4-5 секунд в условиях концертного зала абсолютно недостижима — тогда в этом зале будет некомфортно играть оркестру. Акустика зала Белорусской филармонии для органа не идеальная, но найти какие-то подходящие для нее регистровки можно.

— Все первое отделение вашей последней концертной программы в Минске, посвященной 850-летию собора Нотр-Дам де Пари, было отдано именно Баху…

— Программа, которую я играла у вас, подготовлена непосредственно к 850-летию собора, которое начинает отмечаться с декабря 2012г. 5-6 лет назад я играла пару раз в Нотр-Дам де Пари и получила письмо от протоиерея собора — всех своих исполнителей они пригласили принять участие в акциях, распространяющихся на весь этот концертный год.

В мою программу включены произведения двух композиторов, служивших органистами Нотр-Дама: это Луи Вьерн и Луи Дакен. Почти в каждую свою программу под каким-нибудь соусом я стараюсь включать произведения Баха — хотя бы потому, что иначе публика просто не придет. Сыграть изысканную программу в пустом зале — оно того не стоит. Кроме того, органная музыка Баха действительно абсолютно гениальна — я люблю его играть и считаю это обязательным. Идея собрать в одной программе французскую часть творчества Баха пришла ко мне давно — мне кажется это любопытным. А вы считаете, что французская органная музыка теряется рядом с Бахом?

— Скорее, теряется в нем, даже со всеми отсылками этих его произведений к французскому стилю…

— Безусловно, французское здесь у Баха остается, это Бах с чуть-чуть французским лицом. Скажем, его «Фантазия Соль мажор», или Piece d’Orgue, действительно, написана во французской манере. Во всех хрестоматиях и учебниках упоминается, что в данном случае Бах подражает французской традиции. Что касается «Арии Фа мажор», то она написан на тему Франсуа Куперена, является фактически транскрипцией Куперена — там не может не быть французского. «Контрапункт N6» «Искусства фуги» сам Бах подписал: «Im Stile Francese» — один только его ритм дает почувствовать эту французскость. «Прелюдия и фуга Ми-бемоль мажор» — хрестоматийное произведение, написанное в стиле французских увертюр.

— Открывающие второе отделение «Три ноэля» Дакена, тем не менее, очевидно были призваны несколько рассеять баховскую монументальность…

— При составлении программы мне чисто интуитивно показалось, что ноэли [вариации на темы французских рождественских песен. — «БелГазета»] именно в этом месте будут очень кстати. И действительно, среди двух колоссов программы, Баха и Вьерна, островок ноэлей вписался очень удачно. Я выбрала 1-й, 7-й и 12-й ноэли из его цикла «Новая жизнь» — это исключительно мой выбор, я их пересмотрела, проиграла и решила: сыграю вот эти три!

СПРАВКА «БелГазеты». Людмила Голуб родилась в Москве. В 1980г. окончила Московскую государственную консерваторию им. Чайковского по специальности «фортепиано, орган и клавесин». Выступает с сольными концертами в России, Европе, Великобритании и США. Играла под руководством Пьера Булеза, Джеймса Конлона, Иегуди Менухина, Евгения Светланова. Значительную часть ее репертуара составляет музыка ХХ в., в т.ч. российских композиторов. Выступала экспертом при строительстве органа Московского международного Дома музыки. Заслуженная артистка России.

belgazeta.by

 

 

www.principal.su

 

Comments are closed.